Дебора Дэвис - Целительный эффект
Проходя мимо кинотеатра на обратном пути, Рейн из простого любопытства стала наблюдать, как юный расклейщик афиш менял рекламу на неделю. Показ мультфильма «Пиноккио» Уолта Диснея только что закончился. Яркую рекламу меняли со стенда, и она валялась у ног мальчишки. Повинуясь необъяснимому желанию, Рейн подошла к нему.
— А можно мне купить эту афишу?
Подросток рассеянно заморгал и сплюнул.
— Эту? — Он в раздумье почесал лицо, затем пожал плечами. — Я не знаю, сколько с вас взять. Шеф ушел на обед… Э, да просто возьмите ее, миссис. Возьмите.
— Спасибо, если ты думаешь, что это можно. — В ответ он протянул ей афишу, и она, усмехнувшись, стала скручивать ее в трубочку. — Я знаю мальчика, которому бы эти картинки очень понравились.
Реакция Фелисити, когда Рейн показала ей свое приобретение, не объясняя его истинной цели, была несколько саркастической.
— Она вряд ли попадет на стену твоей спальни.
— Моей? — Рейн подняла брови. — Неужто ты не догадалась, что это для Стивена.
— О, да, конечно.
Этот насмешливый тон все еще взвинченной подруги нельзя было оставить без внимания. Рейн спокойно посмотрела на Фелисити.
— А что в этом такого?
— И ты мне это говоришь! — быстро заговорила Фелисити. — Ты его знаешь… сколько? Семь дней? Восемь?
— И что?
— Ведь он не твой ребенок, Рейн!
Резкость Фелисити была так неожиданна, что она почувствовала необходимость адекватно ответить. — Он ничей ребенок. Ты из близких мне людей, и должна была раньше всех понять, что я чувствую.
Ее голос невольно стал громче, и собеседницы посмотрели друг на друга, каждая со своим удивлением.
— Извините меня, мисс, — вмешался кто-то из служащих магазина, и Фелисити ушла с ним. Рейн медленно свернула свою афишу, вся ее радость от приобретения улетучилась. Уголками глаз она покосилась на Кима, стоящего за кассой, который, может быть, что-то слышал, и, молча кивнув ему, взяла афишу и жакет, чтобы отнести это в складское помещение.
Через минуту-две снова подошла Фелисити, готовая к извинениям и к защите.
— Извини, — сказала она с интонацией человека, который чувствует себя не в своей тарелке из-за того, что сделал ошибку. — Я не имела права так накидываться на тебя. Я думаю, что моя напряженность в отношениях с Брайаном выплескивается в идиотских формах. Но ведь, милочка, ты должна понимать, что и твое поведение довольно странно.
Рейн выждала до конца тирады, вешая пальто на вешалку, а затем повернулась к ней. Гнев сверкнул было в ее глазах, но она заставила себя успокоиться.
— Что я должна понимать?
Фелисити осеклась, помедлила немного и глубоко вздохнула.
— Этот Стивен, я хочу сказать. Неделю назад ты даже не знала, что Стивен Томпсон существует на свете. Сейчас же тебя можно понимать таким образом, будто вся твоя жизнь в нем… Ты проводишь с ним в госпитале все вечера, не так ли?
— Ну и что, если так? Ему два годика, Фелисити. Его надо успокоить, надо, чтобы кто-нибудь отвлек его от свалившегося горя. Если я могу стать таким утешением для него, то почему это тебя беспокоит?
— Есть ведь няни в госпитале.
— И скажу тебе — чудесные. Им я очень благодарна, — поддержала Рейн.
Ее подруга вперилась в нее озадаченно.
— Что же этот малыш для тебя самой значит?
— Много, — призналась она. — Он симпатичный и очень нежный крошка.
— Тогда я врежу тебе то, что, очевидно, тебя расстроит. Ты мне сказала, что недели через четыре он уже должен будет выйти из больницы. А наш горячий сезон начинается в пятницу. Как же ты сможешь ходить к нему в госпиталь, имея 12-часовой рабочий день?
Мрачное молчание, последовавшее за этим, было только предзнаменованием тому, что должно было произойти потом. Рейн увидела, как лицо Фелисити насмешливо скривилось, и ответила ей:
— Я не возражаю против 7-часовой ежедневной работы круглую неделю, но я не могу работать после шести вечера, по крайней мере, в этом году. Выход в том, чтобы нанять еще одного клерка для работы в вечерние часы. У нас еще есть время, если мы обсудим это сейчас.
Выражение лица Фелисити было таким удивленным, будто Рейн объявила о планах переехать вместе с магазином в другую страну. И это было, в общем-то, объяснимо. Прошлые праздничные сезоны они обе были готовы жить, есть и спать в магазине «Рейн Бо Шоп», если будет надо — что бы там ни случилось. Фелисити имела право ожидать того же сейчас, если только не было очень важной причины, мешавшей этому. Стивен? Несмотря на возникшую привязанность к нему Рейн, Фелисити не допускала мысли, что подруга способна отдавать все свободное и значительную часть рабочего времени мальчику, за которым и так внимательно ухаживают в госпитале. К чему эта одержимость? Что Рейн своим присутствием там может изменить?
— Я не должна спрашивать, «почему». — Фелисити стала жесткой. — Твои чувства… это не мое дело. Но, Рейн, ты пренебрегаешь нашим общим магазином, я имею право протестовать.
— Пренебрегаю? — удивленно спросила Рейн. — Ты вряд ли назовешь это пренебрежением, если я буду здесь более 60-ти часов в неделю.
— Я не думаю, что это будет так. И меня бесит, что когда мы подошли к пику нашей торговой карьеры, у тебя вдруг возобладали другие интересы! — Она дрожащей рукой потушила недокуренную сигарету. — Я не могу поверить, что ты рискуешь бизнесом ради ребенка, которого никогда раньше не видела и никогда не увидишь, едва кончится этот месяц. Я думаю, что у тебя и передо мной есть какие-то обязательства.
— Да, у меня есть обязательства, — сказала Рейн тихо, сдерживая желание сказать, что причиной дурацкого раздражения Фелисити был Брайан Китон, так как ее подруга сама об этом знала. Слово «никогда», сказанное в связи со Стивеном, вызвало у Рейн мгновенную острую боль, но она закончила фразу относительно миролюбиво:
— Но эти обязательства не равнозначны бессердечному фанатизму.
— Понимаю, — в черных глазах Фелисити было недоверие и язвительность. — Ты имеешь в виду, что магазин «Рейн Бо Шоп» может и подождать, пока его патронесса приведет в порядок свои чувства.
— Ну, слушай, ты меня достаточно хорошо знаешь. — Рейн становилась все более раздражительной. — Я не собираюсь пренебрегать моей работой, Фелисити. Если будет надо, я всегда могу взять, например, бухгалтерскую работу на дом, не в ущерб основному времени моей торговле в магазине.
Фелисити не сказала ничего в ответ, и Рейн поняла, что она скорее переживает не столько за магазин, сколько из-за неудач на личном фронте…
В эти дни для Рейн компенсацией за все огорчения был Стивен. Радость в его блестящих голубых глазах, когда он видел ее, мгновенно вытесняла из ее головы все неприятные шероховатости проведенного дня. Афиша, добытая по случаю, была развернута перед малышом и встречена им восхищенным возгласом. Рейн принесла с собой ленту «скотч» и стала приклеивать цветной плакат к двери шкафа, чтобы Стивен мог видеть героев любимых «мультиков», лишь повернув голову, поскольку они были у него на уровне глаз. Отойдя немного, чтобы посмотреть, удачно ли получилось, она услышала его сдавленный смешок. Этот звук затронул радостные струны в ее душе. Вынужденный лежать на спине неподвижно, Стивен имел все права, чтобы капризничать, однако, если не считать первых критических дней, он был удивительно спокоен и послушен. Это поражало Рейн, у которой в первые дни глаза тоже были постоянно «на мокром месте», зато теперь сияли гордостью за малыша, который укрепил ее дух и веру в благополучный исход лечения.
