Терри Лоренс - Свет в ночи
Заглянув в следующую комнату, он увидел Бриджет. Она стояла у ряда больших окон. Старомодные занавески, снятые с них, грудой лежали у ее ног. В солнечном луче плясали пылинки. Она взобралась на невысокую лесенку, перебросила через кронштейн кусок ткани, расправила складки и отошла назад, чтобы оценить эффект.
Она подпевала песенке, доносящейся из приемника. На губах у нее играла легкая улыбка, тонкие пальцы отбивали на бедрах ритм мелодии.
Чувство жара, нестерпимого и всеобъемлющего, залило тело Бена. И еще одно чувство — гораздо более сладкое и в то же время странно болезненное — начало заполнять его сердце. Во всех ее жестах, позах, интонациях было столько женственности, что даже такой загрубевший ожесточенный мужчина, как он, не мог остаться равнодушным.
Бриджет посмотрела на разбросанные по полу раскрытые книги, подтолкнув одну из них ногой. Она была добра к нему: инстинктивно, щедро, даже неразумно. И ему хотелось заплатить ей тем же.
Когда она снова вскарабкалась на лестницу, он отшатнулся от двери, укоряя себя за недопустимую сентиментальность. Его работа для одиноких мужчин. Стоит вспомнить жалобы Карлы на его постоянное отсутствие, занятость, невнимание к ней. За год до развода она нашла себе кого-то, чтобы заполнить время, пока его не было. Бен взял на себя всю ответственность за их неудачный брак — так же, как брал на себя любое другое трудное дело. Он взвалил все на себя, не думая о том, что для того, чтобы испортить супружескую жизнь, нужны совместные усилия.
Зазвонил телефон, нарушив глубокую тишину, наполнявшую огромный дом.
Он чертыхнулся — молча, но яростно. Проковыляв к спальне напротив, Бен нырнул в нее. Там были аккуратно составлены банки с краской. На старых газетах и пластиковых подстилках были разложены образцы ткани и рулоны обоев. Он услышал, как Бриджет протопала по коридору на звук звонка.
— Я знаю, что ты где-то здесь, — бормотала она.
Третий звонок телефона совпал со звуком тяжелого падения. Бриджет стремительно обернулась. Она направлялась к своему переносному телефону, когда ее остановил грохот банок и возглас боли. Она бросилась в противоположную сторону.
Первой ее мыслью было, что в дом пробрался какой-то зверь. Хотя — чтобы на второй этаж?.. Заглянув в дверь, Бриджет увидела, что у обтянутого чехлом стула ничком лежит Бен. Она опустилась рядом с ним на колени.
— С тобой все в порядке?
Он пробормотал в линолеум нечто непристойное.
— Что случилось?
Лежа лицом вниз, он уперся ладонями в пол. Мускулы на его спине вздулись.
— А, поняла, — иронично заметила она. — Твоя беспокойная душа десантника потребовала, чтобы ты срочно занялся отжиманиями.
Вены на его руках набрякли. Бен сумел приподняться настолько, чтобы завести под себя здоровую ногу, повернуться на здоровое бедро и сесть. Бросив руку на согнутое колено, он пригнул голову, стараясь восстановить сбившееся дыхание.
Бриджет с огромным трудом заставила себя не кудахтать над ним. Повязка на ноге окрасилась свежей кровью. На коленях у него комком лежало полотенце. Слипшиеся черные волосы падали на лоб и щеки. Она почувствовала, что рука невольно потянулась к этим прядям, и резко ее отдернула.
— Ну, лучше?
Бен сделал глубокий вдох и поморщился от боли.
— Твой телефон уже замолчал.
— Почему ты встал с кровати?
— Ты забыла показать мне дом, — насмешливо ответил он.
Она постаралась найти свой самый убедительный тон школьной училки:
— Ты почти ничего не ел утром, а вчера потерял Бог знает сколько крови…
— Да, я не оценил твою стряпню по достоинству. Знаю: я сам виноват в том, что упал.
Написанная на его лице ярость заставила бы практически любого поскорее оставить его в покое.
Но Бриджет разгадала его чувства. Мужчины не любят быть беспомощными — особенно на глазах у женщины. Она уперла кулаки в бока.
— Могу помочь тебе добраться до кровати. Но если хочешь — можешь оставаться здесь и предаваться чувству жалости к себе.
Бен встретился с ней взглядом:
— Я лучше останусь.
— Ты — самый вздорный, непослушный пациент на свете! Если не будешь лежать, придется мне привязать тебя к кровати.
— Звучит заманчиво.
— Нечего мне перечить, Бенджамен. — Она по-турецки уселась на прохладный пол. — Скажешь, когда сможешь двигаться, и мы отправимся в спальню.
— Мне надо позвонить, — упрямо сказал он.
— Близким?
— У меня нет близких.
Этого она и боялась. Стараясь быть сдержанной, она разглядывала собственные ногти.
— Жена?
— Разведен.
— Мать?
— Умерла.
— Отец?
— Ушел, когда мне было десять. Нельзя ли оставить расспросы относительно моего генеалогического древа и принести мне чертов телефон?
Она вдруг успокоилась. Плечи ее чуть опустились, а на губах появилась легкая улыбка. «Будь она проклята», — подумал Бен. Почему это каждый раз, как только он повысит голос, эта баба чуть ли не радуется? Неужели он выглядит такой развалиной, что не внушает ей страх?
Бен резко схватился за стул и подтянул себя в положение стоя. Полотенце скользнуло вниз.
Она стремительно вытянула руку и прижала кусок махровой ткани ему к паху. И столь же стремительно отдернула руку.
Если бы у него была свободная рука, он поймал бы полотенце и не дал ему упасть. Если бы левая нога у него действовала немного получше, он смог бы зажать полотенце между ног. Но не тут-то было.
Бриджет подхватила полотенце с пола. Быстро встав, она демонстративно спокойно смахнула волосы с лица, словно все это время они закрывали ей глаза. Она смотрела ему прямо в глаза — и больше никуда.
— Держи.
Он даже не пошевелился.
— Мне нужны обе руки, чтобы держаться за стул. Я плохо стою на ногах.
Ее способность смотреть ему прямо в глаза тоже оказалась не слишком надежной.
Похоже, эта женщина терпеть не могла признавать свое поражение. Она шагнула к нему вплотную, завела полотенце ему за спину, обернула его вокруг торса Бена и стояла, держа ткани.
— А ты его разве не заправишь? — спросил он.
— По-моему, ты сам с этим можешь справиться. — Если буду пробовать, могу снова уронить.
О, ей совсем не понравилась подобная перспектива. Он спрятал ухмылку. Бриджет заправила самый краешек полотенца около его пупка. Он постарался втянуть живот. Тщеславие, зовешься ты мужчиной.
— Ну вот. Твоя скромность сохранена. — Она начала подбирать рассыпавшиеся банки с краской. — Хотя у тебя нет повода, чтобы скромничать, — пробормотала она.
— Как не стыдно подглядывать!
