Люсилла Эндрюс - Красавица в Эдинбурге
— Бедная мисс Даунз, — повздыхала мисс Брюс. — Наверное, вирусная простуда. Скажите ей, чтобы оставалась в постели, а я зайду навестить ее утром. Спасибо, мисс Херст.
Джемми вытерла слезящиеся глаза.
— Сколько же всего разновидностей гриппа? Я забыла.
— По-моему, в Европе около ста девяноста, и приблизительно пятьдесят пять у нас в Англии… Или вроде того.
— Ты прямо настоящее солнышко, дорогая! Тебя правда не затруднит принести мне ужин в постель?
Она наполовину спала, когда я пришла забрать поднос. А когда заглянула к ней десять минут спустя, Джемми вовсю храпела.
Надо было заняться отчетом. Однако перспектива заполнения любого рода официальных бумаг превращала меня в комок нервов. Поэтому сразу нашлось важное дело: помыть посуду после ужина, после чего, естественно, следовало почистить раковину и вымыть пол. Затем я как следует отдраила ванную. Я уже притащила пылесос в гостиную, но тут вспомнила, что шум разбудит Джемми, и поглядела на часы, стоящие на полке. Неохотно убрав пылесос, я вывалила на стол карточки моих пациентов, свои записи и начала их сортировать.
Я закончила и попыталась найти в себе силы сделать кофе, когда в дверь позвонили. Я быстро побежала открывать, чтобы второй звонок не разбудил Джемми. На пороге стоял Робби.
— Я не слишком поздно, Аликс?
— Тише. Джемми спит. Заходи.
— Уверена, что не слишком поздно?
Часы показывали десять с лишним, а на улице было еще совсем светло. Я покачала головой, улыбаясь, и ткнула пальцем в сторону гостиной. Он молча проследовал за мной. Я закрыла дверь и рассказала ему о простуде Джемми и о том, что Катриона еще не вернулась.
— А почему ты гуляешь в такой час?
Робби встречался с каким-то другом, тот предложил ему свою яхту на следующие выходные.
— У него место на причале Грамонд. Ты ведь свободна в субботу? Давай поплаваем.
— Спасибо, с удовольствием, но я не умею управлять яхтой. Это имеет значение?
— Не для того вида плавания, которое мы предпримем в субботу.
— Тогда отчего у тебя такое выражение лица?
— Я слегка удивлен, что ты не умеешь управлять яхтой. Я думал, хождение под парусом и горные лыжи популярны среди англичан из высшего света.
— Я уточню для тебя в следующий раз, когда встречу какого-нибудь представителя английского высшего света.
Он замер.
— Из уст девушки с таким акцентом, как у тебя, это звучит либо покровительственно, либо тактично. К твоему сведению, я нахожу оба данных тона одинаково оскорбительными.
Я внимательно посмотрела на Робби. Мне стало интересно, сколько он выпил, хотя пьяным не выглядел. К тому же если ему еще надо было возвращаться к работе, он вряд ли выпил больше, чем свое стандартное виски.
— На дежурстве сегодня?
— С одиннадцати тридцати. А что?
Робби слишком ненавидел мир, чтобы я могла сказать ему правду.
— Просто узнаю, есть ли у тебя время выпить со мной кофе.
— Я не спешу. Но зачем утруждать себя приготовлением кофе?
Я поборола желание объяснить, что у меня просто закончился яд.
— Мне надо прийти в себя. Я провела два часа, заполняя один бланк, и мой сахар в крови в неважном состоянии. — Я улыбнулась разливающимся внутри меня сладости и легкости. — Да будет тебе известно, ты сейчас наблюдаешь за моим типичным послебланковым синдромом.
— При котором, очевидно, организм срочно требует адреналина. — Робби привлек меня к себе, обнял и стал целовать мои губы, лицо, шею… Он словно не мог вспомнить, когда в последний раз ел, и не знал, когда у него появится возможность поесть снова. — Разве это не подходящая терапия, Аликс? — пробормотал Робби, тяжело дыша.
Мне надо было отдышаться.
— Как скажешь.
Он сердито взглянул на меня:
— Что это должно означать?
— То, что я сейчас намеренно тактична.
— Почему?
— Потому что ты намного сильнее меня, а я не мазохистка.
Глаза Робби, казалось, потемнели, подбородок посинел, а очень правильные черты лица стали не такими четко очерченными.
— Раньше ты не ничего не имела против моих поцелуев.
— Раньше они были другими, и ты это знаешь.
— Возможно. — Он сжал меня еще сильнее. — Но ты знала, что делала, когда привела меня сюда на цыпочках, чтобы не разбудить Джемми, и сообщила об отсутствии Катрионы, дав понять, что комната в нашем распоряжении.
— Я… О, черт! — Я подавила смех, уткнувшись ему в плечо. — Робби, мне ужасно жаль. Правда! Я впихнула тебя сюда за закрытую дверь из-за того, что все разговоры в нашем холле эхом разносятся по всей квартире. Не знаю почему. Какие-то проблемы с акустикой.
Он так резко меня отпустил, что я чуть не упала и вынуждена была ухватиться за спинку стула, чтобы удержаться на ногах. Робби отошел в другой конец комнаты, встал подбоченясь и сердито уставился на меня:
— Проблемы не только с этим! Когда прекратится твой чертов смех, ты сможешь просветить меня. Какие у меня проблемы с тактикой?
На самом деле я смеялась над собой, а не над ним. Вспоминала своих «неприкасаемых». Если бы Басси находился рядом, у него случилась бы истерика. И у Джона, который как-то мне сказал: «Твоя потрясающая наивность в отношениях с мужчинами приводит к тому, что большинство из них принимают твое «подойди» за «немедленно действуй». Но я не отношусь к большинству. Я другой». Так и было.
Я попыталась объяснить Робби причину своего смеха. Он принял мое объяснение за очередную попытку проявить тактичность. Робби знал, что он неудачник.
— Будь это не так, сидел бы я здесь, пытаясь разобраться в ситуации? Даже если я тебя неправильно понял, ты была в моих объятиях. Почему я не смог удержать тебя там? Или разжечь в тебе искорку? Подобное и раньше происходило! Что я делаю неправильно?
— Робби, дорогой, не уверена, что я тот человек, с которым можно…
— А, избавь меня от этого! — Он сидел на подлокотнике дивана. — Ты красивая, опытная девушка из Лондона. Ты бы многому могла научить меня. Я нахожу тебя очень привлекательной.
— Спасибо. Значит, ты думаешь, что все лондонские девушки кокетливые и распущенные цыпочки, злоупотребляющие анашой, ЛСД и другой дрянью?
— Я не говорю, что ты настолько ненормальная, чтобы пристраститься к наркотикам!
— Какое облегчение! — Я сглотнула. — А остальные?
— Я говорю не об остальных. Я говорю о тебе. Я хочу тебя. Почему я не могу тебя получить?
Я изучающе смотрела на него. Сейчас Робби был больше обижен, чем зол. В этом моя вина. И мне он нравился. Поэтому я сказала ему правду.
Когда я закончила, Робби, сидя на подлокотнике моего кресла, гладил меня по голове.
