Элли Блейк - Русалка в старинном пруду
— Определенно ты в него втрескалась! Нет, бедняжка, и не смей убеждать меня в обратном, — торжественно подытожила Таффи.
Кендалл Йорк тягостно вздохнула.
— И это неправильно, это моя ошибка. Я не должна позволить Хадсону увлечь себя. Потому что для него это не более чем приятный эпизод в провинциальном городишке, из которого он рано или поздно унесет ноги — с его-то страстью к путешествиям. А я останусь здесь. С разбитым сердцем. Ты понимаешь мое беспокойство, Таффи, милая? — проникновенно поделилась своими тревогами рыжая.
— Почему ты не можешь просто наслаждаться жизнью? У тебя появился классный поклонник, тебе с ним хорошо… Вы можете просто весело провести отпущенное вам время: гулять, болтать, заниматься сексом. Если это не перерастет во что-то большее, вы расстанетесь. Может быть, через пару недель ты сама захочешь его бросить. Зачем все драматизировать, усложнять, анализировать с позиции хронического неудачника?
— Мне не дано относиться к интимным взаимоотношениям столь легкомысленно, — сухо парировала Кендалл. — Я не стану вступать в связь с мужчиной, зная, что это лишь эпизод.
— Замечательно! Ты прожила двадцать три года, но так и не поняла, что все начинается с малого. Взгляд, сомнение; прикосновение, сомнение; поцелуй, сомнение; секс, сомнение; тем более брак не может обойтись без сомнений и риска. Лучше потерпеть фиаско на начальной стадии отношений, чем связать судьбу с абсолютно не подходящим тебе человеком. Современность дала женщине шанс, которого у нее никогда не было прежде. Пробовать, учиться на своих ошибках в любви, выбирать подобно мужчинам. И ты хочешь добровольно от всего этого отказаться?
— Я такая, какая есть, — обреченно пробормотала рыжая, — старомодная и трусливая.
Таффи тяжело вздохнула. Она уже начала терять терпение, но все же учительским тоном заговорила:
— Когда Джон впервые предложил мне билет на родео, которое состоится лишь в следующем месяце, я подумала: Боже, что за старомодная чушь? Неужели нужно придумывать поводы для того, чтобы побыть с приглянувшейся тебе девушкой, ждать пресловутого родео, киносеанса или же спектакля? Но я вцепилась в этот билет, невзирая на чувство глубокого разочарования, потому что таковы правила. Нельзя пренебрегать началом, даже если оно возмутительно банально… Я хочу сказать, Кендалл, что у тебя все иначе. Вы сразу поддались влечению, над вами не довлеют принятые условности, никто не судит ваши отношения, они закрыты ото всех, вы оба свободны. Ты обязана воспользоваться своим шансом.
— Как?
— Дай ему понять, что разделяешь его желание. Не держи его в неведении, не испытывай сверх меры, не притворяйся тем, кем не являешься, и не стыдись своих желаний! — азартно напутствовала Таффи.
— Этой ночью я точно не смогу заснуть, — озадаченно нахмурившись, проговорила Кендалл. — Я готова подписаться под каждым твоим советом, если бы они не были адресованы мне. Но я знаю себя слишком хорошо. И знаю, что на такую смелость не способна.
— Может быть, проблема как раз в том, что ты себя совершенно не знаешь. Возможно, до встречи с Хадсоном ты и не была способна на отважные поступки. А теперь все может круто измениться.
— Ладно, Таффи, милая. Достаточно на сегодня болтовни. Мне еще нужно поработать, если я не хочу остаться на этой неделе без зарплаты.
— Погоди, Кен. Ты говорила про какое-то женское имя, вытатуированное у него на плече.
— Мирабелла, — бодро отозвалась Кендалл. — Так, оказывается, зовут его фотокамеру.
— Чудесно! — воскликнула Таффи, рассмеявшись.
— Я бы сказала, чудачество. Теперь понимаешь, что для него важнее всего? Линзы, фильтры и прочая фотоерундистика! — обвинительно проговорила Кендалл.
— И это тебя злит, милая?
— Удивляет.
— Хотела бы я, чтобы мой милый Джон был в состоянии меня удивить. Но он бухгалтер…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Хадсон Беннингтон был решительно настроен не далее как наступившим вечером разобраться с залежами старых вещей в сарае. Но он не приступил к этому даже и следующим утром, которое было у него свободным в связи с отсутствием Кендалл Йорк. Он, конечно, мог, как и советовала ему гостья, сгрести все в кучу и выбросить на помойку, однако он еще не чувствовал себя готовым к такому радикальному поступку. Хадсон не был склонен отрекаться от чего бы то ни было, тем более от своего прошлого и прошлого своей семьи. Он еще надеялся раскопать в пыли и паутине ключики к разгадке своей жизни.
Хадсон Беннингтон Третий отказывался верить, что ведет эту кочевую жизнь, следуя примеру родителей, от неприкаянности или по инерции. Он хотел выяснить, случилось ли в его детстве, протекавшем в стенах этого дома, что-то, что прямо предопределило его нынешнюю судьбу. И если это так, то ему не следует с собой бороться, а счесть это своим призванием и больше не разрываться между тем, что могло случиться, и тем, что действительно предначертано ему.
В рабочем столе тетушки Фэй Хадсон он обнаружил черную папку и весьма удивился, прочтя на ней свое имя. Он некоторое время просидел, разглядывая узнаваемый почерк любимой родственницы, и лишь затем открыл папку.
Там он обнаружил распоряжения, адресованные ему, касающиеся ухода за домом, за садом, за прудом, за автомобилем, нашел листок с указанием кода ее личного сейфа в банке и номера счетов, еще множество деловых бумаг, которые ему следовало тщательно изучить на досуге.
Хадсона позабавило внезапное впечатление, что леди Фэй не спускала с него своего бдительного ока и после смерти.
— Ты следишь за мной, тетя Фэй?! — шутливо спросил он уютную тишину вокруг.
Он стал вчитываться в одну из рукописных бумаг, легко разбирая почерк писавшей. Она страстно обожала свой восхитительный «бентли» и составила исчерпывающий перечень рекомендаций по эксплуатации легендарного авто. Она указала все: от времени последнего профилактического осмотра до имени, адреса и краткой характеристики автомеханика, которому безоговорочно доверяла.
Хадсон Беннингтон всегда восхищался обстоятельностью этой женщины, которая тем не менее никогда не впадала в занудство.
Что из ее посланий представлялось совершенно очевидным, так это вера в то, что однажды ее любимый племянник и настоящий друг оставит свою беспокойную мальчишескую жизнь и остепенится в чертогах усадьбы «Клодель». Хотя при жизни тетушка Фэй ни полусловом не выказала этого своего мнения, принимая любое решение племянника как должное.
Кендалл привычно ступала по мощеной дороге Персиковой улицы, собираясь через пару кварталов перейти улицу и углубиться в прохладу и звенящую сушь соснового бора, приближавшего ее к усадьбе «Клодель».
