Энн Макалистер - Снова вместе
Поздно… Дорога плавно поворачивала, и в конце за поворотом Либби увидела дом Блэншардов, выглядывающий из-за монолитного причудливого забора. На заборе сидела маленькая белокурая девочка.
В тот момент, когда девочка увидела их, она радостно замахала Сэму, потом отвернулась и стала неистово вопить:
– Идут! Папа! Папа, они идут!
Либби бессознательно замедлила шаг. Сэм без всяких колебаний помчался навстречу новой подружке. Не успел он добежать до забора, как девочка спрыгнула вниз, калитка открылась и появился Алек.
На нем были синие с белым парусиновые шорты и расстегнутая белая рубашка с короткими рукавами. Темные волосы были еще влажные после душа, а щеки более гладкие и румяные, чем обычно, как будто он только что побрился. Высокий, стройный, загорелый, он был убийственно хорош собой. Глядя прямо на Либби, он улыбался, и, что хуже всего, один только взгляд на него заставлял ее сердце неистово колотиться в груди.
Полная решимости оставаться спокойной и уверенной в себе, Либби старалась остудить свой пыл.
Алек потрепал Сэма по волосам, но при этом не сводил глаз с Либби. Когда она подошла ближе, он протянул ей руку.
– Ты пришла. – Хрипловатый голос звучал на удивление ласково.
Либби ожидала, что он будет злорадствовать, и уже готовилась дать отпор. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она позволила ему взять себя за руку и сказала с намеренно вежливой улыбкой:
– Спасибо, что ты нас пригласил. Это очень мило с твоей стороны.
– При чем тут «мило»? – сказал Алек, растягивая слова, и Либби почувствовала, что его минутная растерянность исчезла.
Калитка захлопнулась за ней со зловещим щелчком. Она в панике дернулась, готовая броситься наутек. Но вырвать руку, которую Алек продолжал крепко держать, не удалось.
– Расслабься, Либ, – сказал он, дразняще лаская большим пальцем ее ладонь. – Я не наброшусь на тебя прямо здесь.
Лицо Либби вспыхнуло, а он потянул ее за собой.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить. Это Джулиет. Джулиет… – он повернулся к маленькой девочке, – это Либби, мама Сэма.
В его голосе промелькнула едва заметная нотка надежды, словно он хотел добавить: «Думаю, вы подружитесь». Вместо этого он, помолчав, добавил:
– Прошу любить и жаловать.
Либби смотрела на Алека во все глаза. Затем медленно перевела взгляд на его дочь.
Раньше ее пронзала боль при мысли, что у Алека есть еще один ребенок – и тоже восьми лет. Всеми силами она старалась не думать о девочке, но, если не удавалось с собой справиться, она представляла себе эдакую сирену вроде Марго – маленькую белокурую обольстительницу. В реальности все обстояло совсем не так.
О да, Джулиет была похожа на мать – такие же длинные светлые волосы, такие же прелестные высокие скулы и нежный овал лица. Но в ней начисто отсутствовало то, что выделяло Марго. Она была худенькая, бледненькая и, очевидно, очень застенчивая.
Джулиет явно благоволила к Сэму, но в тот момент, когда Алек представлял ее Либби, спряталась за спину отца и прижалась к нему, с беспокойством разглядывая Либби. Либби почувствовала к ней симпатию: чего еще ожидать от девочки ее лет? Да и она сама вела себя почти так же, когда впервые встретилась со сногсшибательной Марго.
Либби приветливо улыбнулась и вгляделась в ее черты, стараясь найти в ребенке хоть что-то от Алека. Увы, никакого сходства.
Потом она мягко сказала:
– Здравствуй, Джулиет. – И, не получив ответа, продолжила: – Сэм говорит, у тебя есть домик на дереве.
Девочка застенчиво кивнула.
– Ты сама его построила?
– Я помогала, – сказала она робким, тонким голоском.
– А можно мне посмотреть? Прямо сейчас? – вмешался Сэм, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Простак и принцесса, да и только!
Джулиет посмотрела на своего отца.
Алек кивнул.
– Идите. Но приходите ужинать, как только Луис позвонит в колокольчик.
Либби смотрела им вслед со смешанным чувством. С одной стороны, она была рада, что у Сэма появилась подружка и что он нравится этой застенчивой маленькой девочке, которая, несомненно, тоже нуждается в друге.
Но тот факт, что Джулиет дочь Алека, наполовину сестра Сэма… Эта мысль была невыносима.
– Спасибо, – сказала Либби, когда они остались одни, – за то, что не сказал ему.
Алек поманил ее сквозь стеклянную раздвижную дверь, которая вела с крыльца в гостиную.
– Судя по всему, ты тоже.
Либби медленно подошла к нему.
– Верно.
– Но ты скажешь.
Он налил ей дайкири и подал стакан. Либби не знала, радоваться или нет из-за того, что он не забыл ее вкусов. Заслонив лицо стаканом, она кивнула.
– Рано или поздно скажу.
– Мы могли бы сделать это вместе.
– Нет.
– Я думал, ты приняла мое приглашение по этой причине.
Она покачала головой.
– Тогда почему ты пришла?
Она неловко пожала плечами.
– Потому что не желала объясняться с Сэмом, – наконец произнесла она. – Он бы захотел знать, почему я говорю «нет».
– Кто-то же должен все объяснить Сэму, – . твердо сказал Алек. Он налил себе виски, держа стакан так крепко, что у него побелели ногти. – Нельзя же надеяться, что он будет вечно считать, будто его отец «отсутствует».
– Этого объяснения ему вполне хватает.
– А его отцу нет. – Алек вышел на крыльцо и остановился, глядя на море.
– Меня не интересует мнение его отца, – отрезала Либби.
Алек обернулся и пристально посмотрел на нее потемневшими глазами.
– А следовало бы заинтересоваться.
– Это еще почему?
– Потому что для всех нас жизнь стала бы значительно приятнее.
Либби крепче сжала пальцами стакан.
– На что ты намекаешь?
Он помолчал, затем сказал ровным голосом:
– Я хочу получше узнать своего сына.
Либби глотнула из стакана.
– А может быть, Сэм не захочет узнать тебя?
– Сэм захочет.
Его уверенный тон вызвал у Либби раздражение. Она свирепо посмотрела на него, в голове гудело от злости.
– Ты слишком самоуверен, даже самовлюблен. Будь ты проклят, Алек. Мне не надо было приходить!
– Наоборот, – сказал Алек, – ты чертовски правильно сделала. Иначе я бы сам явился за тобой.
Либби подняла голову.
– Зачем?
Это был явный вызов. Перчатка брошена. И сразу же до нее дошло, что этого не следовало делать.
Он поставил свой стакан на перила и направился прямо к ней.
Либби отступала назад, пока ее икры не уперлись в спинку деревянного кресла.
– Не надо.
– Не надо? Я не верю, Либби. Не верю ни секунды. Да и ты тоже.
Губы Алека приблизились к ее губам, теплые и мягкие, и в сердце Либби эхом отозвалось воспоминание – такое милое, такое чистое, такое восхитительное, что ей захотелось плакать.
