Сьюзен Мейер - Пойманный свет
Чанс нахмурился, а Тори поймала его взгляд:
— Я помолвлена.
Он не сразу осознал, что она имеет в виду, но когда наконец понял, сердце у него остановилось.
— Помолвлена?
— Да.
Он рухнул в кресло-качалку. Вот и верь инстинктам, которые кричали, что Тори проявляет к нему интерес. Неудивительно, что она убежала после поцелуя.
— Прошу прощения.
— Ничего. — Она прочистила горло. — Я не ношу кольцо на виду, так что вы не могли знать.
Недоверие к людям в целом и к женщинам в частности вновь пробудилось в душе Чанса, уговаривая забыть про смущение и сразу перейти к праведному негодованию. Помолвлена? Тори с ним танцевала и флиртовала. Это она должна извиняться перед ним! И после всех страданий, которые причинили ему муки совести, он получит свою долю извинений.
— Как удачно, что вы не носите кольцо.
— Мой жених управлял мотоциклом, на котором я попала в катастрофу.
Гневная тирада, готовая сорваться с губ Чанса, так и не прозвучала.
— Он собирался вручить мне кольцо в тот вечер, но… произошел несчастный случай. Ему пришлось тяжелее, чем мне. — Тори отошла и поправила одеяло в колыбельке Сэма, словно ей нужно было как-то отвлечься от разговора. — Он… очень сильно пострадал. Впал в кому и не приходит в себя. Его родители нашли кольцо и предложение. Оно было написано на листке бумаги, таком истертом… — У нее сбился голос. — Он миллион раз его репетировал. Может, ему так и не удалось произнести слова вслух, но мы знали, что они шли от самого сердца. Поэтому я ношу кольцо… — она опустила цепочку обратно под ворот футболки, — здесь.
Чанс не знал, что на это ответить. Каждый раз, когда ему казалось, что он понял Тори, она открывала ему новую страшную тайну.
— Это его вы навещаете по субботам и воскресеньям?
— Да.
— Извините меня.
— И вы меня. — Тори вынула Сэма из ходунков и вновь повернулась к Чансу. — Было тяжело. Кажется, я много лет провела в одиночестве. А вы мне нравитесь, так что вчера я поддалась порыву. Но я предана Джейсону. Мне нравится эта работа. Я попала в катастрофу в двадцать лет, так что сейчас я впервые за свою взрослую жизнь делаю что-то полезное. Но я не смогу работать на вас, если вы питаете такой интерес.
— Не питаю.
Вчера это было бы ложью. А сегодня — абсолютной правдой. Тори слишком ему нравилась, а теперь Чанс зауважал ее еще больше. Он не мог причинить ей боль.
— И мне нравится, как вы работаете с моими детьми. Никогда я не был так доволен.
— Значит, все в порядке?
— Да, в порядке.
* * *Чанс все утро играл с детьми, пока Тори перестирывала комбинезончики, носочки и распашонки за всю неделю. В полдень они покормили малышей обедом и уложили спать.
Стремясь и дальше избегать Тори, Чанс сделал несколько звонков из своей комнаты. Он ожидал, что Тори уедет навещать жениха. Но, закончив с делами, он увидел ее сидящей на диване.
Прежде чем Чанс успел что-то сказать, в дверь постучали. Он открыл и обнаружил на пороге Роберта с большим серым контейнером в руках.
— Это для вас, сэр.
— Это обед, — пояснила Тори, когда Чанс забрал контейнер и Роберт ушел. — Я позвонила в особняк и попросила прислать еду для нас обоих.
— Это было не обязательно.
— Знаю, но вчера между нами возникло напряжение, поэтому я считаю, что нам нужно продолжать общаться, пока мы его не преодолеем.
Чанс не мог согласиться, потому что от разговоров он только больше симпатизировал Тори или ненавидел себя. Но поскольку инстинкты его уже подводили, то он был готов на все. Тори расставляла приборы и посуду, а Чанс вылил из контейнера суп и достал свежий хлеб.
В тишине они поели, а потом Тори слабо улыбнулась:
— Так о чем еще мы можем поговорить?
— Не знаю, — пожал плечами Чанс. — Это ваша идея.
Но тут его посетила неприятная мысль. Вчера он совершил еще одну оплошность. Поймав взгляд Тори, Чанс произнес:
— Вообще-то я еще должен вам извинения за выпад в адрес вашего костюма.
— Ничего страшного, вы не знали про мою ногу.
— Болит?
— Только в дождь. — На это Чанс засмеялся, но Тори добавила: — Я не шучу. То ли из-за давления, то ли из-за сырости она начинает ныть.
— Сильно?
— Раньше было сильно. А теперь… — Она замолчала и подтянула штанину синих джинсов, демонстрируя шрамы.
Чанс посмотрел на них, а потом в глаза Тори:
— Выглядит почти искусственной.
Тори снова прикрыла ногу:
— Знаю. Наверное, из-за пересадок кожи.
— Много их пришлось делать?
— Было много операций. И терапии. Много-много терапии.
— Наверное, тяжело пришлось.
— Не столько тяжело, сколько… мне кажется, я пропустила пять лет жизни. Или отстала. Мне двадцать пять, но во многом я все еще чувствую себя на двадцать.
Беседа должна была избавить Чанса от бурлящих внутри чувств, но только добавила к ним разочарование. Он напомнил себе, что отношения чаще разваливаются, чем расцветают. Особенно его отношения.
После обеда Тори оставила его с детьми: воскресенье было ее выходным днем, как они и договаривались. К тому времени, как она вернулась, Чанс уже уложил детей, так что она только сказала им «спокойной ночи» и ушла к себе. В понедельник Чанс отправился на работу с чувством, что между ними все пришло в норму.
Вечером в понедельник Роберт снова принес ужин для них обоих в коттедж. Пока Чанс переодевался, Тори расставила тарелки и разложила приборы. Дети сидели в креслицах за столом и стучали погремушками по подносам.
Чанс старался не думать о том, насколько все это похоже на картины, которые он представил, когда Лилия сказала, что беременна. Хотя признаваться в этом даже себе он не хотел, но тогда немало нафантазировал о них двоих, а теперь Тори заняла место бывшей жены в его фантазиях.
В голове зазвучал сигнал тревоги, но Чанс его проигнорировал. Он взрослый мужчина, его детям нужна няня, а мама этих детей причинила ему столько боли, что он не станет поддаваться фантазиям. Особенно фантазиям о женщине, которая четко дала понять, что между ними ничего не может быть.
Тори сняла крышку с кастрюльки с горячим ростбифом под соусом, и запах наполнил воздух, заставляя живот Чанса урчать.
— Никто не готовит так вкусно, как Кук.
— О да! — порывисто согласилась Тори. — Я здесь килограммов двадцать наберу, пока не уволюсь!
Чанс засмеялся. Ну вот, нормальный разговор. Они справятся. Застольная беседа не обязательно должна приводить к разговорам о личных вещах.
— Двадцать килограммов за восемнадцать лет — это неплохо. Многие набирают куда больше.
