Сабрина Джеффрис - Когда летят искры
— Сказать ему что? Я сама не уверена, что вам можно доверять.
— Элли! — Тим, ясно сознавая свое предательство, разразился бурным потоком слез.
— Мы только… сделали это, потому что вы… не позволили нам играть в «горящего дракона».
— Так ты говоришь, это я виновата? — возмутилась она.
— Заткнись, Тим! — крикнул ему Перси. — От тебя никакого толка!
Но Тим уже завелся.
— Ту-ут так скучно, — между рыданиями жаловался он. — Наши игрушки остались дома, а мама… все время устает, а ты…
— Ради Бога, — проворчал лорд Торнклиф, опуская обоих мальчиков на землю, — перестаньте обвинять в этом вашу кузину. Она с ног сбилась, стараясь справиться с вами.
Элли удивленно посмотрела на него:
— Как вы узнали?
— У меня же есть глаза, не правда ли? Кроме того, когда я вернулся, Хаггетт рассказал мне все, что вы… — Барон, слегка покраснев, пробормотал ругательство, затем снова сердито посмотрел на мальчиков: — Ладно, я не стану вас пороть, но вы все утро будете чистить горшки на кухне. Ясно?
Мальчики дружно закивали.
— После этого вы должны дать обещание, что все остальное время проведете с Элли. Иначе…
— Мы обещаем! Мы обещаем! — закричал Перси.
Элли чуть не задохнулась. Барон не только смягчил свое отношение к мальчикам, но и защитил ее. Он даже назвал ее по имени. Сделал ли он это сознательно? И вообще, что это значило?
Взглянув на все еще шмыгающего носом Тима, Мартин вздохнул.
— И если вы сдержите свое обещание и будете сегодня хорошо себя вести, — он слегка задумался, — тогда мы вечером будем играть в «горящего дракона».
Мальчики, потрясенные, смотрели на него, затем раздался радостный вопль.
— «Горящий дракон»! — кричали они, приплясывая вокруг него. — Сегодня «горящий дракон»!
— Только если будете вести себя хорошо! — крикнул он, перекрывая шум. Когда они притихли, он, понизив голос, сказал: — Потому что, если снова застану вас у сарая, я высеку вас до полусмерти. Понятно?
— Да, сэр! — дружно закричали они.
— Теперь идите завтракать. А я пока схожу к повару и расскажу ему о ваших обязанностях.
Дети побежали в дом, но Элли не двинулась с места. Она стояла и смотрела, как лорд Торнклиф отпер замок, проверяя, не сломан ли он, и затем ступил в сарай. Она вошла следом за ним.
Поправив очки, Элли быстрым взглядом окинула это таинственное место, вызывавшее столько беспокойства. У одной стены стояли бочонки, а у другой — длинный верстак, как раз под большим застекленным окном, вставленным в крышу. Очевидно, это было сделано специально, чтобы солнце освещало половину сарая, ибо в каменных стенах окон не было. Разнообразные ящики и коробки валялись на полу. Пахло дымом, серой и углем.
— Что вам нужно? — резко спросил Мартин, недовольный ее осмотром. — Вам не следует здесь находиться. Вы можете пострадать.
Беспокойство в его голосе тронуло Элли.
— В отличие от моих кузенов мне неинтересно рыться в вашей взрывчатке. — Он промолчал, и она добавила: — И еще я хотела поблагодарить вас. Мальчишки не заслужили вашей снисходительности, но я все равно признательна вам, милорд.
— Мартин, — проворчал он, заглядывая в ящик шкафа. Она придвинулась к нему.
— Что?
— Мое имя — Мартин. Вы могли бы называть меня так. — Вынув перочинный ножик, он положил его в карман. — Ненавижу это дурацкое «милорд». Кажется, будто Руперт по-прежнему лорд Торнклиф. Титул подходил ему больше, чем мне.
У Элли разрывалось сердце. Как могло общество думать, что он способен убить брата ради титула?
— Все хорошо. И спасибо тебе… Мартин.
Он замер, затаив дыхание.
— Знаешь, а я выпорю твоих кузенов, если они не будут хорошо себя вести, — сказал он, словно оправдываясь.
— Я знаю.
— Если бы ты вовремя не вышла, я бы уже положил их себе на колено.
— Не сомневаюсь.
— Потому что им здесь нечего делать…
Элли рассмеялась.
Он повернулся к ней:
— А что, черт возьми тут смешного?
— У тебя уже больше нет необходимости ворчать — они ушли. В отличие от мальчишек я совершенно уверена в твоей способности изображать из себя свирепого Черного Барона, как только это потребуется для их защиты.
Мартин словно впервые заметил ее распущенные волосы и застегнутую накидку, под которой скрывалась «неприличная» часть ее одежды. Он так внимательно и долго рассматривал ее, что у нее по спине побежали мурашки.
— Ты обвиняешь меня в притворстве, Элли?
Ее имя, произнесенное таким интимным тоном, взволновало девушку.
— Я обвиняю тебя в том, что ты проявляешь более дурной характер, чем твой собственный.
Неожиданно на его лицо легла тень.
— Ты ничего не знаешь о моем истинном нраве.
— Так случилось, что знаю. — Наступило время ему узнать, что не все против него. — И что бы там ни говорили, я не верю, что ты убил своего брата.
Глава 6
«Дорогой кузен!
Да, да. Вы, без сомнения, вызываете у меня интерес. Может быть, мне следовало бы догадаться, кто вы, а вы бы сказали мне, насколько я далека от истины. Может быть, вы родом из Гессена и обожаете лимонный пирог? Стареющий шпион из министерства иностранных дел? Или даже женщина? Нет, я знаю, что вы не женщина. Женщина не может быть такой высокомерной, как вы.
Ваша „родственница“
Шарлотта».Мартин не сводил с нее глаз. Неужели она сказала то, что он думал? Да, поэтому она таким пристальным взглядом следила за ним. Она слышала сплетни, и теперь хотела выяснить, правдивы ли они.
Мартин тяжело вздохнул. Последние несколько дней были мучительны, он наслаждался теплом ее невинных улыбок, предаваясь безумным мечтам, как это все выглядело бы, если бы Элли была его женой, заботившейся о его детях. Три ночи он воображал, как она в его постели ласкает его, прижимаясь бедрами, так, как может ласкать только женщина. Ему было невыносимо видеть, как изменилось выражение ее лица, когда она поняла, что он действительно виновен в смерти Руперта. Мартин направился к двери.
— Поскольку ты, очевидно, узнала истинную причину, по которой меня называют Черным Бароном, то нам больше не о чем говорить, не так ли?
Элли схватила его за руку, когда Мартин попытался пройти мимо нее:
— А я бы хотела услышать твое объяснение, ибо то, что я узнала от своей тети, было лишь сплетнями.
Мартин застыл на месте, не глядя на нее, боясь увидеть то, что было в ее глазах.
— Я удивлен, что она не приказала тебе увезти ее отсюда. И тем более удивлен, что и ты не потребовала того же.
