Хайди Райс - Легкомысленная соблазнительница
– Я должна уйти.
– Почему? – Усаживаясь рядом, Картер схватил ее за запястье. – Я нашел, что нам требовалось.
И он бросил горстку пакетиков из фольги на прикроватную тумбочку.
– Прекрасно. Но нам это уже не нужно. Это была ошибка.
Джина собралась с духом, приготовившись слушать его брань, – не в первый раз ее заклеймили бы позором, обозвав вертихвосткой-динамщицей. И, учитывая то, что возбуждение Картера ни на каплю не ослабло, он, наверное, имел на это право.
Но, к ее удивлению, вместо того, чтобы вспылить, он коснулся ладонью ее щеки:
– Почему ни с того ни с сего это вдруг стало ошибкой?
Джина покачала головой, чтобы избавиться от его собственнического прикосновения – все было прекрасно до тех пор, пока речь шла только о сексе, а вот эмоциональная привязанность ее пугала.
– Просто так, не важно. Нет никакой причины.
Джина снова попыталась подняться с кровати, но он обхватил ее талию, лишая возможности пошевелиться. Разум твердил Джине, что заняться любовью с Картером Прайсом – очень плохая идея, и все-таки она никак не могла сладить с собственным телом.
– Какая-то причина есть, – произнес Картер тоном генерального директора, и Джине показалось, что градус их страсти немного снизился. – И ты должна мне ее озвучить.
– Нет, не буду. Я никому ничего не должна…
– Не торопись, Джина, – перебил Картер. – Потому что ты никуда не уйдешь, пока не объяснишь.
Джина втянула воздух ртом и попыталась заговорить примирительно:
– Прости. Я понимаю, ты все еще невероятно возбужден… – Она мельком взглянула на его промежность, и прежний жар пополз вверх по ее шее от лицезрения восхитительно мощной эрекции. – И в этом, разумеется, есть частично моя вина…
– Частично? – скептически засмеялся Картер.
Щеки Джины зарделись, и она поспешила отвести взгляд. Боже праведный, она ведь никогда не краснела!
– Ладно, хорошо, это главным образом моя вина. Но это не означает, что я должна спать с тобой, если не хочу этого.
Картер выругался, но быстро взял себя в руки.
– Не думай обо мне так плохо. Я больше не ребенок. У меня действительно есть кое-какой запас самообладания. И я никогда не стал бы ждать, что женщина будет спать со мной против своей воли – независимо от того, как сильно она меня возбудила. Я, может быть, уже не тот джентльмен, которым растила меня мама, но не такая уж я и скотина.
– Ладно. – Джина испытала невероятное облегчение. Картер казался скорее обиженным, чем разозленным. – В таком случае мне хотелось бы уйти.
Она замолчала, ожидая, что Картер отпустит ее. Но вместо этого его большие пальцы запорхали над ее кожей чуть ниже ребер. Эта легкая ласка устремила стрелы удовольствия туда, где они были сейчас совершенно неуместны.
– Картер, отпусти, – задыхаясь, попросила Джина.
– Только после того, как я получу объяснение. Что заставило тебя передумать?
Она ни за что не призналась бы ему в этом. Просто не хотела пускать Картера в эту часть своей жизни. Ее беременность была случайностью. Непредвиденным обстоятельством, которое закончилось, едва успев начаться, и заставило ее переосмыслить свою жизнь. Джина не думала об этом долгие годы. И ни за что не задумалась бы об этом сейчас, если бы смогла сбежать от Картера.
Она взглянула на него, изобразив скучающий вид:
– Ты все-таки удерживаешь меня против воли. И сейчас я уже не так распалена.
– Ты и правда не распалена, да? – Рот Картера скривился, и Джина заметила скептический блеск в его глазах. – Почему ты лжешь?
– Я не лгу.
Джина была убедительной врушкой – в подростковые годы ей пришлось немало попрактиковаться в этом, – но, к сожалению, теперь она лишь что-то слабо мямлила.
– Как насчет того, чтобы проверить эту версию? – Картер провел ладонями по ее обнаженным бедрам и развел ее ноги.
– Будь ты хоть немного джентльменом, поверил бы мне на слово, – пробормотала Джина, буквально выталкивая слова из сжавшегося горла. Средоточие ее женственности в предвкушении запульсировало, и она лишилась последних сил сопротивляться.
– А вот это чистая правда. – Его пальцы скользили, оставляя дорожку мурашек и лаская чувствительную кожу внутренней стороны ее бедра. – И будь ты хоть немного леди, не стала бы лгать.
– Я не лгу. – Эти проклятые большие пальцы неумолимо приближались к месту соединения ее ног, поглаживая кожу и умело подавляя ее протест, уже почти неслышимый за прерывистым дыханием.
Опустившись перед Джиной на колени, Картер шире развел ее бедра и коснулся большими пальцами скользких раздувшихся складок. Вцепившись руками в кровать, Джина откинула голову… Все мысли, чувства и воспоминания сгорели в пламени вожделения.
– Вот видишь! Похоже, тебе это очень нравится, моя сладкая.
Джина не смогла возразить, ведь в этот миг ее волновало лишь желание сосредоточиться на блаженстве и забыть обо всем остальном. Раскрыв вход в ее лоно большими пальцами, Картер стал ласкать самое сокровенное место ее тела языком, и оргазм подхватил ее ввысь на трепещущих крыльях.
Джина в экстазе рыдала, ее стоны эхом отражались в стенах роскошного люкса. А потом Картер впился губами в раздувшийся клитор и стал посасывать его. Джина закричала и взмыла прямиком в космос.
Оргазм обрушился на нее, пронзив живот, груди, пальцы рук и ног, и Джина в изнеможении рухнула на кровать. Картер выпрямился, схватил пакетик из фольги, разорвал его зубами и раскатал презерватив по твердой плоти. Потом сел на постель и, притянув Джину к себе, обхватил ее широко разведенными коленями.
Она вцепилась в плечи Картера, когда он подхватил ее под ягодицы и вскинул над своим огромным вздыбленным членом.
– Я хочу быть в тебе, Джина. – Мощную потребность быть с ней, пылавшую в глазах Картера, подтверждало напряжение в его голосе, натянувшиеся на его шее жилы и блестящая на его бровях испарина. Но он все еще держал Джину чуть выше своего тела, не делая попыток овладеть ею. – Не заставляй нас ждать еще дольше.
Она пронзила себя одним мощным ударом, ощутив потрясение от наполнившей ее твердости. А потом, резко откинув голову, стала двигаться. Поднимаясь и опускаясь, наслаждаясь этим глубоко интимным поглаживающим прикосновением к таким местам в самой глубине ее тела, которых мог достичь только Картер.
– Черт возьми, как же хорошо! – стонал он, подстегивая ее, направляя ее движения в этой неистовой скачке, стремительно уносившей их к сладостному забвению.
