Эдна Мир - Милые лжецы
Всхлипывания стихли и уступили место довольному мурлыканью.
Родители невесты пожелали, чтобы во время застолья исполнялась негромкая музыка, как шутили между собой «Люди синих лугов» — полезная для пищеварения. Поэтому Роберт остался сидеть за пультом и услаждать гостей, а его коллеги могли уделить внимание шампанскому, поданному официантом.
Дэвина старалась не отходить от сцены, чтобы не столкнуться случайно с Клеменсом, который разгуливал по саду, правой рукой держа тарелку, а левой — Кармен.
Время от времени они останавливались, обменивались парой фраз с другими приглашенными, потом снова шли, оживленно разговаривая.
«Расскажет он ей о нашем романе?» — думала Дэвина, отпивая небольшими глотками шампанское, которое сегодня казалось ей безвкусным.
Как все будет дальше?
Как ей реагировать на его обман?
Ах, их были тысячи, этих вопросов, они крутились в голове, но ответов не получали, поскольку Дэвина еще не слышала версию случившегося от Клеменса.
И только одно было ясно уже сейчас: Клеменс Вентура струсил, и она ему этого просто так не спустит.
* * *Праздник шел своим чередом.
После застолья, продолжавшегося более двух часов, начались танцы. Это была работа для Дэвины. Она энергично отмела в сторону все мысли о Клеменсе Вентуре и целиком сконцентрировалась на музыке, которая частенько помогала ей пережить смутные, грустные или тяжелые времена.
Лекарство это и сегодня возымело свое действие.
Как только на лужайке появились первые пары танцоров, Дэвина почувствовала полное слияние с музыкой и вложила все свои невысказанные мысли и чувства в мелодии, которые были ее верными друзьями.
Она даже испытала некоторое сожаление, когда ей пришлось поклониться публике и уступить место фокуснику, развлекающему гостей в перерывах.
Дэвина спустилась со сцены и неторопливо прошествовала к дому, где можно было перекусить. Собственно, голода она не чувствовала, но привыкла в перерывах обсуждать со своим ансамблем исполненные номера, реакцию зрителей, предстоящую программу, возможные коррективы и тысячу других вещей.
Уголком глаза она заметила, что Линн под руку с неким тучным господином спешит к буфету. Похоже, толстяк воспламенился, и Линн грелась в лучах восторженного поклонения. Саймон и Роберт стояли с группой оживленно жестикулирующих молодых людей.
«Тоже хорошо, — подумала Дэвина, — значит, сегодня обойдемся без собрания».
— Иди сюда, я набрал для тебя закусок. — Дэвина вздрогнула, услышав голос Мэтта, то есть Клеменса.
Неразумное сердце тут же бешено подпрыгнуло, стоило ей заглянуть в его темные глаза. Злясь на саму себя, Дэвина отвернулась и так улыбнулась пожилому господину, что тот чуть не проглотил вилку.
— Дэвина, пожалуйста! — Клеменс почти умолял. — Я должен с тобой поговорить. Мне очень многое надо тебе сказать, объяснить. Давай отойдем куда-нибудь, где нам никто не помешает.
— Нет. — Дэвина взяла у него из рук наполненную тарелку и бесцеремонно отправила ее в стоящее рядом мусорное ведро. — Выкладывай, что у тебя на сердце, только здесь и сразу, или заткнись и оставь меня в покое.
Клеменс проводил взглядом румяный поджаристый шницель, упавший на использованные бумажные салфетки, и покачал головой.
— Ладно, — сдался он после короткой внутренней борьбы. — Поговорим прямо здесь. — Он отвел глаза от корзины для мусора и пристально посмотрел на Дэвину. — Когда я заполнял личную анкету для агентства, то указал ненастоящее имя. Совпадает, все, кроме имени и адреса.
— Сейчас угадаю. Это был адрес Сэма, а также его идея?
— Точно. — Клеменс попытался улыбнуться, но ничего не вышло. — Черт побери, Дэвина, я слышал самые дикие истории об этих компьютерных знакомствах и хотел как-то подстраховаться.
Дэвина взяла с подноса проходящего мимо официанта стакан и с удовольствием выпила.
— И что же дальше?
— Ну, а когда ты вдруг появилась вместо матери в отеле «Глэдстоун», я поначалу не видел повода открыть свое истинное имя. А потом… — Клеменс пожал плечами. — Ты знаешь, что я по уши в тебя втрескался и не хотел сразу огорошить взрослой дочерью. Черт возьми, Дэвина, да пойми же ты! Я на восемнадцать лет тебя старше, одного этого хватит, чтобы отпугнуть, а тут еще такая дочь — я сам себе начал казаться дедушкой.
— В Мэнори у тебя было сколько угодно возможностей сказать мне правду, — строго напомнила Дэвина.
— Да. — Клеменс нервно ломал пальцы. — Я и хотел, но потом ты упомянула Кармен, и все пошло насмарку. Когда ты так непосредственно рассказала мне о вашей дружбе, меня словно лошадь лягнула. Показалось, что сказать правду невозможно. Я подумал — старик, если ты сейчас откроешь ей, она повернется и уйдет. Но этого я не хотел допустить ни при каких обстоятельствах.
— Нет! — Дэвина горько засмеялась. — Ни в коем случае не хотел. Ведь моя непосредственность была просто находкой, ты получил отличную возможность выспросить у меня про личную жизнь Кармен и особенно про ее отношение к Питеру Хэллоуэю. Фу, Клеменс Вентура, ты низкий лицемер.
— Но Дэвина!
Она отвернулась и попыталась уйти, но Клеменс успел схватить ее за рукав блузки и удержать.
— Дэвина, это не так. У меня не было намерения тебя использовать! — Голос стал более требовательным. — Мне, между прочим, абсолютно все равно, выйдет Кармен за этого маменькиного сынка или нет. Если она видит свое счастье в том, чтобы связаться с недозрелым юношей и его львицей-мамашей, — это ее дело. Меня это больше не касается.
— Тогда ты еще хуже, чем я думала, — вскипела Дэвина. Теперь она всерьез рассердилась. — Ты нужен Кармен. Сейчас больше, чем когда-либо. Но ты пускаешь все на самотек и спокойненько наблюдаешь, как она расстрачивает себя на этого недоумка. — Дэвина глотнула воздуха и постаралась успокоиться. Взяв эмоции под контроль, она продолжила уже более сдержанным тоном: — Кармен ищет внимания. А все, что ты ей даешь, это указания, указания и еще раз указания. Что ей с ними, черт побери, делать?
— Дэвина, я хотел бы…
— Замолчи! — Она все-таки сорвалась на крик. Правда, тотчас поджала губы и процедила: — Кармен нуждается в тебе. В тебе, своем отце, который может иногда обнять, спросить, как дела, счастлива она или грустит, а может, злится и еще о тысяче разных вещей. Чеком и парой строгих фраз во время обязательных уик-эндов этого не заменишь.
— Хорошо, хорошо, дорогая. — Клеменс успокаивающе поднял руки. — Мы можем обо всем поговорить. Упреки, которые ты мне бросаешь, несомненно справедливы. Но что будет с нами? Я бы хотел, чтобы ты поняла, почему я так поступил.
