Юлия Алфёрова - Восход Луны
Вечером есть не хотелось. Поэтому мы посмотрели телевизор, поиграли в шахматы, в карты, послушали музыку, я сыграла ей на гитаре (на трёх аккордах, как умею), она мне на клавишах – какое-то удивительное классическое произведение. Как оказалось, она окончила музыкальную школу по специальности «Фортепиано». В общем, много чего мы успели сотворить до десяти часов вечера, когда решили, наконец, сесть за стол – проводить старый год, как полагается. Юля выпила белого вина, я же ничего не стала – крепкого не хотелось, а вино я пить не могу, да и вообще когда пьёшь чуть не каждый день, выпивка уже в тягость. Разговор как-то сам по себе прекратился, и мы переключили внимание на какую-то юмористическую передачу. Без пяти двенадцать мы выслушали поздравления главы нашего государства и пожелания нам в будущем счастливой жизни. Бутылка шампанского открылась на удивление тихо и легко – пробка не выстрелила вверх, только негромко чпокнула и оказалась у меня в руке, а из горлышка потёк тонкой струей белый дымок. Запенилось по хрусталю вино, подождав, пока пена осядет, и долив бокал до половины, я подала его Юле, посмотрела в её глаза и произнесла:
– С Новым Годом, дорогая моя. Пусть в новом году сбудутся все твои заветные желания, – нагнулась и поцеловала её – просто на мгновение еле слышно прикоснулась к губам.
Затем звонко чокнулись и выпили – впервые в этом году.
Потом Юля куда-то убежала и скоро вернулась с небольшой коробочкой в руках:
– Это тебе. Поздравляю с наступлением Нового Года.
Боже, как зашлось у меня сердце от этих двух простых слов: «это тебе», тебе! Никогда до этого она не обращалась ко мне на «ты». Я развязала ленточку, развернула хрустящую бумагу и подняла крышку: внутри была маленькая, размером с кулак, бутылочка, выполненная из хрусталя.
– Это просто чудо! Изумительное изящество! И где ты только умудрилась такую достать?
– Вам правда нравится?
– Ещё бы! Я в жизни не видела такой красоты! Ну а снегурочка, как и положено, положила подарки под ёлочку.
Юля вскрикнула, словно маленькая девочка, и полезла под дерево. Увидев смартфон, она немного смутилась, и, помолчав, положила его на стол:
– Простите, Ирина Владимировна, я не могу его принять.
– Почему? Тебе не нравится?
– Ну что вы, очень нравится! Но он очень, очень дорогой, я не могу брать такие дорогие подарки.
– А на нём что, написана цена? Запомни, самое дорогое, что у меня есть во всём мире – это мои родители и ты, Юля. И стоимость всего этого барахла вокруг не составляет и одной миллиардной процента того, что значите для меня вы… и вот эта маленькая бутылочка…
Мы ещё выпили, перекусили и посмотрели телевизор, а в половине второго поехали в центр города на ёлку. Там мы натанцевались, наорались, наобнимались друг с другом, со знакомыми, с незнакомыми – до упаду. Там, в свете мерцающих огней, среди шума и брызг шампанского, Юля произнесла:
– Я люблю вас, Ирина Владимировна.
– Ира. Просто Ира. Я тоже люблю тебя, моё солнце, – наклонилась и поцеловала её, теперь уже по-настоящему.
Потом вместе с двумя бутылками игристого пешком возвращались через весь город и к пяти утра были дома. Включив свет, я, еле сдерживая зевоту, спросила:
– Ты, наверное, страшно хочешь спать?
– Да нет, как раз наоборот, я на удивление полна сил и готова продолжать… мероприятие.
– А я вот, как ни странно, нет, вторая подряд бессонная ночь даёт о себе знать, – пробормотала я, – если ты не против, давай ляжем, отдохнём часок.
– Да, да, конечно, я, наверное, пойду домой.
– Ты что? Зачем? И куда? К пьяному отцу? Лучше скажи, где тебе постелить? У меня есть две комнаты для гостей, выбирай любую, а хочешь, ложись у меня в спальне, а я переберусь куда-нибудь?
– Да нет, не надо. Постели мне где угодно, только… рядом с тобой.
– Хорошо, я постелю нам в соседних комнатах.
Пока я расправляла постели, Юля ушла на кухню. Минут через семь я заглянула туда и увидела, что Юля смотрит празднества в Буэнос-Айресе.
– Я всё приготовила. Тебе ведь не во что переодеться, я положила на постель пижаму и ночную рубашку – всё новое, я ни разу не надевала, размер, думаю, должен подойти. Хочешь, иди ложись или посмотри телевизор, или поешь, в общем, делай абсолютно всё, что тебе захочется. Только, умоляю тебя, не мой посуду. И не прибирайся. А я, с твоего позволения, пойду покемарю часок.
– Да, да, конечно, отдыхай, – ответила Юля, не отрываясь от экрана.
Лежа на животе и засунув руку под подушку, начиная засыпать, я слышала, как Юля ходила по кухне, затем выключила свет и телевизор и прошла в комнату, где я ей постелила. Минут через десять тихо скрипнула моя дверь, на секунду возник и погас свет в дверном проёме. На некоторое время установилась тишина, а затем я почувствовала, как приподнялось одеяло, немного прогнулась кровать, и я услышала её лёгкое дыхание рядом с собой. Я открыла глаза и повернула голову: Юля лежала на боку, смотрела на меня и улыбалась. Я усмехнулась:
– Не спится на новом месте?
Юля виновато покачала головой.
– Ну тогда welcome! Только, чур, я сплю! Без претензий?
– Без претензий!
Я рухнула на подушку и снова начала погружаться в дрему, в воспалённом сознании даже стали мелькать какие-то образы, но скоро очнулась от мягкого, невесомого прикосновения к губам. Словно тёплая волна пробежала по телу. Просыпаться не хотелось. Прикосновения от почти не слышных постепенно становились всё более глубокими, проникающими, казалось, в самую глубину моего сердца. Почти невозможным усилием воли я отстранилась, поднялась на локтях и открыла глаза:
– Юля, я тебя очень прошу, просто умоляю, если я сейчас не засну, то потом сон пропадёт, а я уже две ночи не сплю, тогда я точно свихнусь…
– Всё, всё, я всё поняла… – она начала вставать, – я пойду.
Я удержала её за руку:
– Нет, Юля, оставайся, прошу тебя, давай просто полежим… просто, ладно?
– Да, да, прости меня, пожалуйста.
– Нет, не извиняйся, всё нормально… нормально, – пробормотала я. Ответа я не услышала.
Когда я в следующий раз открыла глаза, будильник на тумбочке рядом с кроватью показывал тридцать пять минут второго. В постели я была одна. По очереди заглянув во все комнаты и никого не найдя в них, я пошла на кухню поставить чайник. На столе белела записка:
«С добрым утром! Ты так крепко спала, что я не решилась тебя будить. Через час у мамы кончается дежурство, так что мне пора. Ключи я не нашла, поэтому рискну оставить дверь открытой. Если будет время, пожалуйста, позвони мне. Я буду очень ждать».
И ниже стояли одиннадцать цифр, нарисованные красной губной помадой.
