Эллен Сандерс - Жемчужина любви
– Мадлен, какая глупость! Мы ведь давно вышли из школьного возраста. Не льсти мне. Я никогда не комплексовала из-за собственного возраста.
– И где же вы гуляли, позволь узнать? – спросила Натали, устроившись поудобнее на краешке кровати Колетт.
– Сначала по парку, любовались лебедями…
– Лебедями, значит. Ну-ну… – задумчиво повторила Натали, словно производила в уме какие-то сложные математические вычисления.
– Да, лебедями, – повторила Колетт. – Потом Оливье учил меня дегустировать вино. Кстати, – обрадовалась Колетт неожиданно подвернувшейся лазейке, – возможно, блеск в глазах объясняется воздействием алкоголя.
– Так и есть, подружка, ты влюблена в своего доктора Оливье, – заключила Натали.
– И с чего, разрешите узнать, такие выводы? – иронично спросила Колетт, чье сердце учащенно забилось при мысли, что ее чувства заметны невооруженным глазом.
Натали пожала плечами.
– Я хорошо тебя знаю.
– Мадлен, ты тоже думаешь, что я влюбилась в Оливье?
Мадлен энергично кивнула.
Повисла напряженная тишина.
– И что же мне делать? – тихо спросила Колетт со слезами на глазах.
Подруги обнялись. Им не требовались слова. Они понимали друг друга лишь по одному взгляду, жесту, биению сердца.
6
– Пожалуй, на сегодня достаточно, Колетт. Ты уже устала.
– Нет, Оливье, пожалуйста, давай еще немного потренируемся.
Он усмехнулся.
– В чем дело? Ты не рад, что я хочу поскорее встать на ноги? – Колетт шутливо нахмурилась и скрестила на груди руки. – Тебе нравится, что твоя женщина не может самостоятельно встать с постели?
Оливье поцеловал Колетт в лоб.
– Зато я уверен, что ты никуда от меня не убежишь… всегда будешь ждать меня в постели…
Колетт запустила пальцы в волосы Оливье и притянула его к себе.
– Вот как? Может быть, мне подумать о другом физиотерапевте?
– Я никому тебя не отдам. Ты моя любимая пациентка. – Оливье покрывал легкими, едва уловимыми поцелуями лицо и шею Колетт, спускаясь все ниже и ниже.
– Нет… Оливье, мне щекотно, прекрати!
Колетт смеялась от счастья. А ведь еще два месяца назад, после злосчастной аварии она думала, что никогда не будет больше улыбаться и радоваться жизни. Оливье научил ее жить новой жизнью… Пусть она пока не может ходить, но благодаря сеансам физиотерапии в ее состоянии наметилось кое-какое улучшение. Колетт еще помнила счастливый день, когда впервые смогла пошевелить пальцами правой ноги… затем появилась чувствительность в области колен… Колетт доверилась Оливье и не прогадала. Главное – поверить в свое выздоровление и не опускать руки.
Оливье всегда был рядом. После выписки Колетт из госпиталя он навещал ее почти каждый день. Несколько раз в неделю она сама ездила в больницу на сеансы.
О своих чувствах и отношениях оба старались не говорить. Колетт довольствовалась тем, что любимый мужчина рядом.
– Давай еще раз поднимемся, – попросила Колетт. – Помоги мне встать.
– Колетт, ты ведь устала, – вяло возразил Оливье.
– Ну и что? Я только встану и попробую сделать шаг, хорошо? А потом выполню любое твое желание.
Оливье лукаво усмехнулся, отчего в уголках его небесно-голубых глаз появились морщинки. Именно в такого Оливье Колетт и влюбилась. В доброго, нежного, заботливого и неунывающего.
– Договорились. – Оливье помог ей встать.
После удачного завершения поставленной задачи он похлопал в ладоши.
– Умница! Я знал, что у тебя получится!
Колетт устало опустилась на кровать и провела рукой по покрывалу.
– Итак, ты загадал желание? – спросила она приглушенно.
– Ты решила уморить меня сегодня окончательно.
Оливье присел на кровать рядом с ней и заглянул в глаза.
– Только не надо так тяжко вздыхать, будто тебе это не нравится. – Колетт обвила его шею руками и поцеловала. – Перейдем к сексотерапии…
Больше Оливье убеждать не пришлось. Его губы сначала легко коснулись губ Колетт, словно для того, чтобы ощутить их вкус, тепло, ответную реакцию, потом очень медленно он стал вбирать ее в себя. Его язык обвивал ее язык, дразня, порождая блаженные ощущения, возбуждая желание идти все дальше… дальше… все глубже погружая Колетт в эротическую негу.
Когда Оливье отстранился, Колетт открыла глаза. Голова кружилась, словно она долго каталась на карусели. Она никогда не испытывала ничего подобного. В глазах Оливье Колетт увидела готовность подарить ей наслаждение. Он пробежал пальцами по ее спине вдоль позвоночника, прижимая Колетт к себе все крепче. Она почувствовала всю силу его желания.
– Я хочу тебя, – хриплым и глухим голосом сказал он. – Скажи, что и ты этого хочешь.
– Да, – шепнула Колетт, зная, что наконец-то все встало на место, что пришло время и появился человек, которому она готова принадлежать. Безраздельно. Абсолютно.
С Жан-Пьером все было иначе. Они встречались. Ужинали. Смотрели телевизор. Они регулярно занимались сексом… но у них не было той степени близости, душевного родства, которое Колетт ощущала с первой минуты знакомства с Оливье Лораном.
– Я тоже хочу тебя, Оливье.
Они медленно разделись, нежно прикасаясь друг к другу, любуясь открывающейся наготой.
– Ты прекрасна, Колетт. Ты словно воплощение всех моих радужных грез. Именно о такой женщине я мечтал всю жизнь, – шептал Оливье, упиваясь каждой линией ее женственного тела.
– Я тоже грезила, Оливье, – призналась Колетт. – Представляла, сколько счастья и наслаждения нас ждет…
Он медленно привлек ее к себе, ласковыми поглаживаниями успокаивая нервную дрожь, которая охватила Колетт при соприкосновении с его обнаженным телом. Колетт обхватила Оливье руками, крепко прижалась к нему.
– Тебе хорошо? – прошептал он.
– Да!
Оливье стал медленно, чувственно целовать виски, а потом прильнул к губам с такой страстью, таким нетерпением, что Колетт почувствовала себя вне времени и пространства. Ничто не имело значения… Ничто и никто, кроме Оливье.
Он положил ее на кровать, лег рядом и продолжал целовать и ласкать Колетт, пока каждая клеточка ее тела не исполнилась желанием. Ее била дрожь, натянутые нервы исступленно требовали продолжения.
Какое блаженство было накручивать на палец светлые кудряшки его волос, целовать голубую жилку на шее, где толчками билась кровь, пробегать пальцами по спине, чувствуя, как вздрагивают мышцы…
– Скажи мне, что нужно делать, чтобы тебе было хорошо, Оливье, – попросила она.
– Мне и так замечательно, потому что ты это ты, – ответил он.
Когда Оливье наконец соединился с ней, Колетт приняла его с блаженным стоном. Наконец-то острое до боли желание, ощущение пустоты было заполнено его теплой, тяжелой, твердой плотью. Наконец-то происходило то, чего требовало ее тело, что было так правильно, так замечательно, так восхитительно, что слезы выступили у нее на глазах.
