Джулианна Морис - Рождественский поезд
Неожиданно печаль комом сдавила ей горло — печаль по тому, что потерял Алекс, и по тому, чего у нее, возможно, никогда не будет.
— Тесто для печенья должно охладиться, — сказала она сипло. — А у тебя еще остались курсовые на проверку?
— Хочешь меня сплавить, да?
— Конечно, друзьям это можно.
Алекс улыбнулся и поднялся.
— Насчет заботы, — пояснил он, — не пойми меня неправильно. Просто я сыт по горло дамами, которые, якобы заботясь обо мне, пытаются занять место Ким.
— У них, наверное, добрые намерения.
— Может быть. Но мне больше нравится твой стиль.
Он не спеша вышел, а Шеннон покачала головой вслед. Ему нравится ее стиль? Что он имеет в виду? Может, это вообще ничего не значит. Мужчины думают, что выражаются предельно ясно, но часто их невозможно понять.
— Джереми, — позвала Шеннон, — займемся печеньем?
Алекс продолжал проверять работы студентов, когда до его носа дошел запах чего-то горящего. Почти в этот же момент сработала пожарная сигнализация.
Он бросился вниз, схватив огнетушитель со стены. Дым наполнял кухню, поднимаясь густыми столбами от плиты и раковины.
— Это… — Шеннон закашляла, — все под контролем! — С этими словами она вывалила почерневшую выпечку в мусорное ведро и принялась махать кухонным полотенцем.
Алекс на всякий случай залил клубы дыма пеной из огнетушителя, затем схватил Шеннон и Джереми и вытолкал их через заднюю дверь.
— Оставайтесь здесь, — приказал он.
Затем вернулся внутрь, открыл окна, включил вытяжку и выключил духовой шкаф. Когда стало ясно, что больше ничего не горит, он отключил сигнализацию, которая выла все это время. По дому вновь поплыли звуки рождественской музыки.
— Все в порядке, — сказал он, выйдя на задний двор.
Шеннон обнимала руками Джереми, пытаясь согреть его в своих объятьях. Сама она дрожала от холода, и Алексу стало неловко, что он слишком бурно отреагировал, когда вытолкал их из дома. Но когда дело касается опасности для семьи, тут уж не до вежливости.
— Вернемся, дым уже почти рассеялся. — Алекс протянул руку, и Шеннон выпустила Джереми.
— Ступай внутрь, там тепло, — сказала она слегка дрожащим голосом.
Мальчик проскочил через дверь, но Шеннон продолжала сидеть на садовой скамейке.
— Шеннон?
— Лучше я пойду домой, — буркнула она. Он нахмурился.
— Почему?
— Так будет лучше. — Она моргнула, и слеза скатилась с ее щеки.
Черт побери! Он ничего не понимал в таких делах, особенно когда не было ни одной причины расстраиваться. Ну, подгорели несколько печений, это же не катастрофа! С другой стороны, у него было странное чувство, что, если он позволит Шеннон уйти, она не вернется. А для него это будет катастрофа с такими последствиями, о которых Алекс даже не хотел думать.
— Как это — лучше?
— Просто. — Она с трудом сглотнула, продолжая ронять слезы. — Извини меня за печенье. Я должна была сказать тебе, что не умею готовить. Но решила, что если буду внимательна, то все обойдется.
Она вскочила на ноги и торопливо пересекла пустую цветочную клумбу, разделяющую их дворики. Ну вот, начинается… Алекс терпеть не мог такие ситуации. И если бы любая другая женщина оплакивала сгоревшее печенье, он бы вышел из себя. Но ведь это было очень важно для Шеннон.
— Не уходи, — уговаривал он.
— Так действительно… лучше.
Шеннон пыталась открыть свою дверь, когда Алекс подошел к ней сзади. Она почувствовала это, но не хотела оборачиваться, чтобы не видеть разочарование, которое должно было быть на его лице.
— Послушай, ведь все хорошо. — Он обнял ее, окутав теплом своего тела. Это было приятно.
Она почувствовала не только тепло, но силу и поддержку. Она так переживала после их короткого поцелуя и так нуждалась в нем и в его нежных объятьях, которые снились ей по ночам. Но бесполезно об этом думать. Он оттолкнул ее в тот самый момент, когда они познакомились. Каменная ограда вокруг его сердца была выше, чем китайская стена.
— Нет, не все. — Она засопела, втягивая запах сгоревшего печенья, перемешанного с запахом его тела. — Ты ничего не понимаешь. Может, для тебя это не имеет значения, потому что я тебе не нужна, но это важно. Для меня важно.
— Боже, Шеннон, конечно же ты нужна мне!
Она уже знала этот тон. Или думала, что знает. Он просто пытается быть деликатным, чтобы не ранить ее чувства.
— Все нормально. Не беспокойся из-за этого. Я не буду еще одной твоей проблемой, — сказала она устало.
Алекс нагнулся к ней.
— Ты вообще не проблема, — выдохнул он ей в ухо. И этот тон она тоже знала. Намекает на понимание?
— Алекс, это не…
Он не дал ей договорить. Долю секунды Шеннон сопротивлялась его поцелую, зная, что потом он, когда придет в себя, будет сожалеть о том, что сделал. Но прикосновение его сильных рук заставило ее забыть об осторожности. Она понимала, что Алекс не испытывает к ней таких сильных чувств, и это немного охладило ее ответ. Но его тело будто окутывало ее, и она потеряла связь с реальностью.
Вся ее жизнь в этот момент сосредоточилась на Алексе, держащем ее в объятьях. Это был ее якорь, хотя он и кружил ей голову, а кровь заставлял пениться, как шампанское.
Лучше этого поцелуя был только тот первый, когда она пришла к нему домой вечером с подарками для Джереми…
Под мягким хлопком его рубашки обозначились твердые мускулы, и она медленно исследовала этот рельеф, владелец которого работал не только над своим умом, но и над телом. Она уже не чувствовала холода, хотя ее тонкая блузка и джинсы едва ли были достойной защитой от кусачего мороза.
Наслаждение накатывало волна за волной, Алекс осыпал поцелуями ее лицо и нежный изгиб шеи. Вдруг громкий резкий звук пронзил воздух.
— Что?!
Алекс резко дернулся назад, с выражением ужаса на лице, и руки Шеннон безвольно упали. Думай быстро, приказала она своему уплывающему сознанию, но безрезультатно.
— Мяу… Слава богу!
Она осторожно выглянула из-за высокой фигуры Алекса, ища глазами источник их беспокойства. Котенок с огромными от испуга глазами высунулся из кустов и снова запищал.
— Ах ты бедненький! — Шеннон опустилась на колени и протянула ему руку. — Иди-ка сюда.
Котенок явно привык во всем полагаться на себя и сейчас смотрел на нее с нескрываемым подозрением..
— Не бойся, малыш, я тебя не обижу.
Алекс таращился на ободранного хитрюгу и удивлялся, как тому удается сопротивляться чарам этой женщины.
Проклятье! Как он мог снова поцеловать Шеннон? Ее нельзя винить в какой-либо провокации. Более того, она сделала все, чтобы сбежать от него, разве что только на стену не залезла.
