Шарон Фристоун - Неприступные стены
— Нет, я не передумала, — коротко сказала Оливия.
Но решила изменить тон. В конце концов, она — Ковердейл, ее с детства приучили приветливо обращаться с гостями.
— Может, выпьешь горячего кофе? Ты, кажется, замерз.
Чего нельзя было сказать о самой Оливии. Она вся пылала. Ну почему, почему он такой красивый! Она боялась смотреть на него, осознавая, какой необыкновенной властью над ней он обладает, и в то же время не могла не смотреть.
Под кожаной курткой у него оказался кашемировый мягкий свитер цвета сливок, который обтягивал его мощный торс, словно вторая кожа. Черные джинсы облегали длинные ноги, подчеркивая его стройность и силу.
— Леди всегда леди, — улыбнулся одними губами Марко. — Но я предпочел бы виски. У твоего отца всегда было очень хорошее виски.
И с таким видом, словно ему принадлежал весь дом, он направился в гостиную.
— Пожалуйста, — с опозданием разрешила Оливия, спеша за ним вслед. — Чувствуй себя, как дома. Ты обычно так и делаешь.
— Не всегда, — возразил Марко. — А теперь будь хорошей хозяйкой, налей мне виски и постарайся и впредь вести себя, как леди и соответствовать своему имени.
Он отвернулся, протянув замерзшие руки к огню.
Оливия не нашлась, что ответить. Она, молча, прошла к шкафчику с напитками, плеснула в бокал изрядную порцию и протянула ему.
На мгновение его пальцы коснулись ее руки, и по ее нервам пробежал ток. Она отдернула руку и поспешно отступила. Потом для пущей безопасности села в отцовское кресло у огня. Теперь с одной стороны — огонь, сзади — высокая спинка кресла, а по бокам — подлокотники. Она в безопасности. Как предусмотрительно она поступила, разведя огонь в камине! Она наклонилась и бросила еще одно полено в огонь, так как рассудила, что с горящим очагом старый дом будет выглядеть приветливее. И, если повезет, отвлечет внимание придирчивого гостя от некоторых явных недостатков. И теперь он подумает, что она раскраснелась от жары, а не от...
Стараясь взять себя в руки, она сделала глубокий вдох и подняла глаза. Марко опустился в кресло рядом, небрежно вытянув ноги. Длинные пальцы задумчиво вертели бокал с виски.
Глядя ей прямо в глаза, он запрокинул голову и сделал глоток. Кадык шевельнулся на сильной, загорелой шее, и у нее перехватило дыхание. Он опустил бокал и медленно облизнул губы, и она чуть не застонала, таким сильным, почти болезненным был приступ накатившего желания. Как она переживет следующий час или даже больше, она не представляла. Но она должна справиться с собой.
— Да, твоему отцу не откажешь во вкусе, — кивнул Марко. — Виски отличное.
Его черные глаза испытующе остановились на ее растерянном лице.
— Почему ты себе не нальешь? По-моему, тебе просто необходимо выпить.
— Нет, спасибо, не стоит. Когда ты закончишь, я покажу тебе дом. Не стоит даром терять время. Тебе ведь еще в Лондон возвращаться, а погода ужасная, дороги скользкие.
Она лепетала, сама не своя, но ничего не могла с собой поделать
— Я не тороплюсь, — прищурился Марко, окидывая ее оценивающим взглядом. — Сюда я ехал очень медленно. Дождь просто стеной стоял, в пяти метрах ничего не было видно. А ты выпей. Я подожду.
Оливия немедленно почувствовала себя виноватой. Ну конечно, в такую погоду он ехал медленно, вот и опоздал. А она? Куда делось ее гостеприимство!
— Прости, я не подумала о погоде. Может, ты голоден? Пообедаешь? Или хотя бы пару бутербродов? Или суп? Что хочешь.
Марко допил свое виски и поднялся на ноги. Поставил бокал на каминную полку и стремительно шагнул к ней. Оливия вжалась в спинку кресла, но он остановился так близко, что мог коснуться ее.
— Нет, я не голоден, — отозвался он. — По крайней мере, то, что ты предложила, я не хочу.
Оливия снова залилась краской. И зачем она сказала «что хочешь»! Она лишь хотела проявить гостеприимство, а он подумал, что она с ним кокетничает. И вот он совершенно ясно дал ей понять, что она его не интересует. Но почему это должно ее удивлять? Она и раньше это знала.
Она распрямила плечи и обвела рукой комнату.
— Ну вот, смотри. Это, как ты знаешь, гостиная. Здесь почти ничего не изменилось, кроме...
— Красных стен. — Марко не дал ей договорить, он озирался вокруг. — Стены теперь красные. И когда это произошло?
— Это Виржиния придумала, — кратко пояснила Оливия. — Она любила все яркое. Ей казалось, что красный оттеняет ее красоту.
Марко лишь головой покачал. С деловым видом Оливия сделала приглашающий жест в сторону столовой.
— Подожди, — сдержанно хохотнул Марко, — дай мне оправиться от шока. Красные стены, надо же! И какие еще сюрпризы меня ожидают?
Оливия лишь рукой махнула.
— Дело вкуса. Виржиния была сторонницей ярких тонов. Розовый будуар, багровая столовая, лимонная приемная. Ей так нравилось. Впрочем, тебе это должно быть известно не хуже, чем мне. ― И она цинично прищурилась. — Ведь вы были знакомы еще до того, как она вышла замуж за папу?
После разрыва с Марко Оливия выслушала немало замечаний от мачехи и, соединяя воедино обрывочные замечания, сообразила, что знакомство Виржинии с Марко могло носить весьма пикантный характер.
Он угрожающе сузил зрачки.
— Прошу тебя взять назад свои намеки. И давай перейдем к осмотру других помещений. Я ведь для этого приехал.
Оливия, с деланным безразличием, пожала плечами. Почему-то она испытала огромное облегчение оттого, что Марко не подтвердил свое близкое знакомство с Виржинией. Да и зачем она вообще завела этот разговор? Что толку копаться в прошлом?
Марко принял вид придирчивого покупателя и компетентного специалиста одновременно. Он задавал множество вопросов, придирался, лез во все углы. Так они осмотрели первый этаж. Оливия была рада перемене его настроения. С деловым, чужим Марко ей было легче. Но вот настало время вести его на второй этаж.
— Я теперь только понял, что ты имела в виду, когда говорила о ярких оттенках, — издевательски промолвил Марко. — Насколько я знал твоего отца, вряд ли эти драпировки малинового цвета в сочетании с леопардовым покрывалом были его выбором. А Виржиния, как видно, думала, что такие пронзительные цвета в спальне оживляют супружескую жизнь.
Оливия промолчала, с унынием разглядывая спальню. На глаза навернулись слезы: она вспомнила, какой была эта комната, когда была жива мама.
Тогда здесь не было ничего кричащего. Спокойные стены цвета миндального молока, широкая кровать была покрыта уютным шелковым покрывалом в тон. Оливия любила по утрам пробраться к маме в постель и свернуться калачиком.
Виржиния все изменила. В комнате появились всякие современные аксессуары, кричащие обои, синтетическая леопардовая шкура на кровати. Если имеешь хотя бы немного вкуса, то от этого можно прийти в ужас.
