Даяна Тейт - Пока ты рядом
— Вздохните глубоко, — посоветовал Макс спокойно, осторожно поддерживая ее. — Это от жары. Сейчас пройдет.
Но это не прошло — во всяком случае, не сразу. Патио, деревья, небо над головой — все пугающе кружилось. Линнет чувствовала, что падает в бездну, в бездонную пропасть без конца; ниже, ниже… а потом, прежде чем тьма поглотила ее, она была подхвачена парой сильных рук и поняла, что спасена.
Она почти не помнила, как добралась до комнаты, как осторожными, заботливыми руками Дина раздевала ее, как уложила в постель. Не помнила доктора и стетоскопа и разговоров шепотом. Затем она уснула.
Она проснулась поздно: уже горела лампа. У ее постели сидела синьора Марчетти. Линнет старалась вспомнить, как она попала сюда. Экономка улыбнулась, поднялась, слегка дотронулась рукой до ее лба, потом подошла к двери.
— Синьор Макс, — тихо позвала она.
Линнет застонала; она вспомнила, как еще раз доказала свою глупость, упав в обморок ему на руки. И вот теперь он здесь — стоит в дверном проеме и смотрит на нее. Она беспомощно лежала на подушках и ненавидела его за то, что он видит ее в таком состоянии.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, приближаясь к кровати. — Доктор считает, что это был солнечный удар, и советует отдохнуть, ничего не есть сегодня, но пить побольше.
Он наполнил стакан свежим лимонным соком из кувшина, который стоял на прикроватном столике, и присел на край кровати, подавая стакан Линнет. Она ощущала тепло его бедра рядом со своей ногой сквозь тонкое летнее покрывало. Линнет чувствовала себя неловко, потому что ее хлопковая ночная рубашка оставляла мало места для воображения.
— Со мной этого прежде никогда не случалось. Я имею в виду обмороки, — извинилась она.
— Всегда что-то случается впервые, — сказал он. — Я как раз думал, что пора перебираться на летнее местожительство. Жара в этом году наступила раньше, чем обычно.
Поймав ее удивленный вопросительный взгляд, он объяснил:
— За городом, в Венето, у меня есть дом. Это по ту сторону лагуны. В Венеции летом очень жарко, слишком много народа и мало зелени. А там, на побережье, у нас громадные сады. Я думаю, вам понравится. — Он улыбнулся. — Но не думайте, что вас совсем лишат Венеции. Через лагуну регулярно ходят лодки.
Она с трудом могла вынести его заботливость, принимая во внимание свою вину и глупость.
— Макс, я хочу вам что-то сказать, — внезапно охрипшим голосом начала она.
— Завтра, — твердо прервал он ее. — А сегодня — спать. Спокойной ночи, Линнет.
С этими словами он покинул ее. Линнет лежала на подушках и не могла сдержать дрожь обиды. Завтра! Она хотела ему сказать, что была несправедлива к нему. Он должен все знать, если разговаривал с Диной. Но Макс не дал ей сказать ни слова. Ее мучило подозрение, что, несмотря на всю свою доброту, он наказывает ее, держа в неизвестности.
Завтрак в постель ей принесла одна из горничных, сопровождаемая улыбающейся Диной.
— Очень любезно с вашей стороны, но в этом, право же, нет необходимости, — запротестовала Линнет. — Я хорошо себя чувствую, в общем-то я уже собиралась вставать.
— Вы можете встать, когда поедите, но сегодня вам нужно отдохнуть и не следует никуда выходить, — сказала Дина. Она засмеялась. — Это приказание не только доктора, но и Макса, так что вам лучше подчиниться.
Линнет тяжело вздохнула.
— Я ему очень досаждаю?
Дина выглядела озадаченной.
— Думаю, что нет. С чего бы? Но вы должны беречь себя от солнца, Линнет. Ваша английская кожа слишком нежна.
— Я знаю. Это было глупо с моей стороны. — Линнет вздохнула.
Дина, конечно же, не знала и половины. Она не знала о сцене в кабинете Макса, о ее бегстве и о том, как Макс безжалостно предотвратил его. Она не знала, какой идиоткой Линнет себя показала, читая ему нотации о его образе жизни, не ведая, что он просто очень много работает.
Она надеялась, что Макс опять внезапно, ничего не объясняя, исчезнет, что разразится какой-нибудь кризис и отвлечет его внимание. Но Линнет понимала, что это трусость с ее стороны. Было бы честнее признать, что она, по крайней мере частично, была неправа, и надеяться на его великодушие.
Придя к такому решению, она приняла душ, вымыла голову, надела белое платье с короткими рукавами, которое скрывало ее обгоревшие плечи, и вышла, наконец, из своего убежища.
— Линнет, Линнет, тебе лучше? — в объятия Линнет влетела Кэсси. — Я нарисовала тебе картину — посмотри. Это ты, но я неправильно нарисовала руки и ноги.
— Замечательно, Кэсси, — серьезно сказала Линнет.
— На танцы меня поведет тетя Дина, потому что папа сказал, что тебе нельзя выходить. А вечером мы почитаем немного?
— Конечно, — согласилась Линнет, удивляясь, что все в доме получили инструкции не выпускать ее на улицу. А если она попытается ослушаться Макса, парадную дверь запрут на засов? Может быть, попытаться потихоньку выйти через заднюю дверь, какое тогда наказание будет ожидать ее по возвращении? Линнет пожала плечами. Он был здесь королем, его распоряжения не обсуждались, все его желания исполнялись.
Какая-то ее часть не хотела подчиняться, просто чтобы доказать, что он не может полностью распоряжаться ею. Но другая, более разумная часть ее сознания подсказывала, что глупо бросать вызов только ради этого. Вчера она причинила беспокойство всем в доме, ей потребовались медицинская помощь, посторонний уход… Впрочем, сегодня был смысл смотреть на это проще.
В столовой он был один, Дина и Кэсси уже ушли. Макс пил кофе и просматривал финансовые новости. Когда она вошла, он лишь коротко взглянул на нее и бросил: «Доброе утро», прежде чем вернуться к чтению.
Продолжая стоять в дверях, Линнет нервно кашлянула. Она рискнула привлечь его внимание, хотя, может быть, было бы лучше оставить его там, где оно было.
— Можно мне… Можно мне поговорить с вами? — неуверенно проговорила она.
Он снова посмотрел на нее, слегка нахмурившись.
— Еще раз? Наши разговоры приводят к странным результатам, — спокойно сказал он. — Ну, садитесь, Линнет. Глядя на вас, можно получить несварение желудка.
Она неловко примостилась на краешке стула. Манера его поведения не была ободряющей, и она пожалела, что не смогла поговорить накануне вечером, когда он был добрее к ней. Этот далекий занятой человек постоянно менялся.
Она глубоко вздохнула и решилась, поскольку не было ни спасения, ни альтернативы.
— Многое из того, что я вам наговорила вчера в кабинете, было результатом… неправильного понимания, — сказала она. — У меня и мысли не было, что вы занимаетесь бизнесом. Я прошу прощения, что придерживалась неверного мнения.
