Чарльз Вильямсон - Девушка из универмага
— Слава богу! — прошептала она.
— Так как вы славное дитя, — заявил он, то место за вами. Понимаете? Если Питеру Рольсу будут нужны только одни руки, когда придет ваша очередь, вы получите место, а я останусь ни с чем. Я был укротителем львов в зверинце Джэкса и Буна, но мой любимый лев издох на моих глазах. Понимаете, мои нервы устали, а животные начинают скакать так же быстро, как блохи, когда чувствуют, что вы уже не тот, что раньше. Этот магазин словно создан для вас, а мне уже, видно, придется искать другого места. Если Питер Рольс сможет воспользоваться мною, то только за гроши. А мне необходимо немного подкормиться.
— Вы должны пристально смотреть Папаше прямо между глаз, — сказала «сардинка», оказавшаяся теперь за его спиной — как если бы он был львом, и я поставила бы о заклад последний доллар, если бы он у меня был, что он не посмеет отпустить вас.
— Кто это — Папаша? — бросил ей через плечо вопрос укротитель львов.
Вин хотелось задать тот же самый вопрос, но ей было неловко обнаружить свое невежество.
— Ах, я и забыла, что вы здесь — новичок! Мне то приходится здесь быть уже во второй раз. Папашей девушки называют управляющего, там в окне.
— Я надеюсь, что мы оба сможем получить место — нервно сказала Вин. — Это более чем любезно, что вы уступили мне свое место, но я, право…
— Что ж, мы тоже не ударим в грязь лицом по части вежливости, — заметил укротитель львов. — Скажите, девица, где это вы купили себе свой приятный акцент?
— Не смейтесь, пожалуйста, надо мной, а не то я расплачусь! — воскликнула Вин, с трудом подавляя смех, чтобы он не дошел до священных ушей Папаши.
Наконец, процессия настолько продвинулась вперед, что девушка, стоящая перед ней, очутилась у священного окна. Сердце Вин, время от времени замиравшее от страха, застучало теперь, как молоток.
Впервые она могла увидеть властителя этой машины, управляющего огромным магазином Питера Рольса, своего рода премьер-министра, имеющего большую власть, чем сам король. Она предполагала, что человек, занимающий столь важное положение в таком предприятии, и называемый Папашей, должен быть стариком. Но ее пристальный взгляд издалека сказал ей, что его нельзя было даже назвать пожилым. На вид м-р Меггисон казался по своему типу смесью ангела с Мефистофелем: он был круглолиц, с голубыми глазами, с лоснящимися щеками, красными, даже при резком электрическом свете. Его волосы и густые брови были не очень темного цвета, но его сильно нафабренные усы и маленькая острая козлиная бородка были настолько темны, что сразу бросались в глаза.
Он разговаривал с девушкой звучным, немного крикливым голосом, задавая вопросы, которых Вин не могла и не пыталась услышать. Ответы давались намеренно вполголоса, и девушка положила на барьер какие-то бумаги, вытащив их из маленькой черной сумочки, висевшей у пояса.
Управляющий взял бумаги, развернул их пухлыми пальцами с ямочками, как у молодой женщины.
Своими блестящими, пронизывающими насквозь голубыми глазами, он посмотрел содержание каждой бумаги, — «вероятно, рекомендательные отзывы», — подумала Вин, — и затем обратился к их обладательнице:
— Это не годится, — произнес он более громким, чем раньше голосом. — И у вас не достаточно солидный вид для предпраздничной работы. Тогда рыжеволосая девица вытянула вперед свою голову, подобно клюющей птице, поспешно пробормотала несколько слов и снова подалась назад.
— Ну, это другое дело, — сказал управляющий странным неприятным тоном. Вин показалось, что он прибавил: «какое жалованье»? Во всяком случае, девушка назвала сумму в восемь долларов и вместе с тем нацарапала что-то на печатном бланке, подсунутом ей.
Вин сгорала от любопытства. Что за магические два-три слова прошептала тайком рыжеволосая девушка, которые в одну минуту изменили решение управляющего? Увы, если Папаша откажется от ее услуг, в чем она почти не сомневалась, у нее не окажется такого чудодейственного средства, чтобы заставить его переменить свое мнение! Это, конечно, тайна; какой-то секретный пароль производил эффект. Но укротитель львов, хотя и был подобно ей, впервые в этом предприятии, по-видимому, знал или догадывался, что это должно означать, так как прошептал: «Ну, это для вас не годится, милочка!».
Слишком поздно было задавать вопросы. Наступала ее очередь. Рыжеволосая девица, ставшая теперь более миловидной, чем раньше, благодаря яркому румянцу, разлившемуся по ее желтоватому лицу, отступила, задрав с торжествующим видом голову и держа в руке ключ и страшную маленькую книжку.
Прежде, чем Вин успела опомниться, она стояла уже перед большим освещенным окном, желая, но не осмеливаясь положить свои дрожащие локти на барьер. Ангельские и вместе с тем дерзкие голубые глаза уставились на нее с таким странным выражением, какого она никогда еще не видела. Если бы этот человек не занимал положения гораздо более высокого, чем она, она бы подумала, что он испугался ее, испугался чего-то, чего он не то хотел, не то страшился, что он желал отвратить, в то же время словно боясь, что этого не случится.
«Я с ума сошла», — сказала она себе, и стала объяснять ему, что желает получить место в качестве сверхштатной продавщицы.
— Какие рекомендации? — спросил он машинально, как говорят, когда тысячи раз приходится задавать один и тот же вопрос.
— У меня их нет, — пролепетала Вин, — я только недавно приехала из Англии.
— Вы могли бы этого не говорить, — прервал ее заведующий. — Я знаю Лондон. Работали ли вы там в универсальном магазине? — Он взглянул на нее, и Вин показалось, что ему хочется помочь ей.
— Нет, нигде. Я была моделью у Надин. Я хорошо умею принимать позы…
— Я полагаю, что эти позы скорее годятся для моделей, чем для нас, — улыбнулся своей шутке ангел-Мефистофель. — Но нам в настоящее время не нужны модели. Впрочем, у вас такой вид, что вы годитесь в продавщицы; что ж, мы испытаем вас и посмотрим; от вас будет зависеть, подойдете ли вы. Какое жалованье вы хотите? Напишите здесь.
Он подал ей бланк. Она колебалась минуту и почувствовала, что голубые глаза наблюдают за ней. Колебание — не средство для достижения успеха на этой родине сутолоки. Она вспомнила, что рыжеволосая девица назвала сумму в восемь долларов. «Я скажу семь», — подумала про себя Вин и написала на бумаге эту цифру.
— Мы не можем платить семи долларов в неделю девушке, не имеющей опыта, — сказал поспешно управляющий. — Если вы согласны получать шесть, я возьму вас на испытание. Вы должны быть благодарны и за шесть. Впоследствии, вы сможете перейти в одно из отделений, где мы платим еще проценты.
