Екатерина Риз - Рассказы
— Саша, — Вика выдохнула его имя и на этом все слова закончились. Смотрела только на него, не замечала ни обеспокоенных родителей, ни мужа, который стоял в стороне, не понимая, что происходит.
— Что — Саша? Ты сама хоть что-нибудь сделала? Я тебе нужен был? Ты сбежала, а потом обиделась, что я женился! Ты сама не знаешь, чего хочешь! И кого ты хочешь! Меня или Стаса? Кто лучше?
— Замолчи, — попросила она.
Он сжал зубы с такой силой, что даже побелел.
— Я приехал на этот дурацкий курорт, когда ты по глупости замуж выскочила, — страшным, безликим голосом продолжил Арбатов. — Какого чёрта я туда поехал, до сих пор понять не могу. Я, — я! — нашёл тебя в Москве. Ни разу за все эти годы ты мне не позвонила, Вика. Ты играла в игры! Они отвлекали тебя от страданий по прошлой любви. Скажи, что это не так! Ты ничего не сделала… — обвиняюще закончил он. — Ни ради себя, ни ради меня. А сейчас опять бежишь… — Посмотрел с горечью и кивнул. — Беги. Далеко беги. Чтобы я больше никогда тебя не видел.
Слёзы застилали глаза, навалилась какая-то тяжесть, её поддерживал отец, испугался, наверное, что она в обморок упадёт.
Хорошо было бы упасть…
А он уходил. Сквозь пелену в глазах видела, как Сашка повернулся и пошёл прочь. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на неё.
Её уговаривали присесть, попить, чем-то махали на неё, а она просто стояла, молча вытирала слёзы и поражалась, какая же она дура.
Она ни разу ему не позвонила за все годы. Ни разу. У неё всегда был его номер, а она не звонила. Почему? Ждала, когда он позвонит. Ведь в этом случае можно было продолжать убеждать себя в том, что он лишь пользуется ею и на самом деле она ему безразлична. Очень долго себя убеждала в каких-то невероятных и страшных вещах. Она мучилась из-за того, что любила… Ведь казалось, что любовь — это так сложно, так больно, требует столько сил…
Его нигде не было. Вика выскочила из зала, огляделась и бросилась к выходу. Вот только не было Арбатова нигде.
— Саша, Сашка… — бормотала себе под нос его имя раз за разом, натыкалась на людей, свернула не туда, но всё-таки выбежала на стоянку и снова принялась оглядываться. Арбатов твёрдой походкой шёл по стоянке, и она закричала: — Саша!
Он остановился, но не обернулся.
— Саша…
Прерванный полёт
Все люди рождаются свободными и равными. Потом некоторые женятся.
Этот афоризм можно воспринимать с насмешкой, но зачастую так всё и случается. Один из подлых законов жизни. Руслан Москвин проверил его на себе. Повзрослеть ему пришлось в один день.
Никогда не думал, что его отношения с женщиной могут привести к таким последствиям. Привык к легкости и радости, которую ему приносило женское общество, и не мог подумать, что бывает по-другому. Недаром же говорят, что беда одна не ходит. Если уж черная полоса в жизни, то это надолго. На очень, очень долгое время.
Бесконечно, невозможно долгое…
И случилось всё тогда, когда в жизни вот-вот должно было произойти нечто волшебное. Когда его маленькая девочка наконец-то повзрослела и у Руслана, после многолетней "дружбы", появилась надежда. Маленькая, призрачная и обжигающая, но надежда. В те дни Москвин себе места не находил. Выходные на даче в привычной компании и извечный флирт двух "друзей" — взгляды, которые красноречивее всяких слов, улыбки, какие-то безмолвные обещания, да и воспоминания о невинных поцелуях будоражили кровь сильнее обычного. Чем всё это могло закончиться? Вскоре это перестало иметь значение. Легче было принять всё это, как не свершившийся факт.
Они слишком долго играли в "друзей". Слишком много времени потратили на задушевные разговоры и секреты, которыми делились лишь друг с другом. Притворялись, что между ними ничего нет и быть не может, убегали от взглядов и улыбок, держались за руки и творили на пару нечто немыслимое — например, рассказывали друг другу о своих "романах". Обсуждали, смеялись, давали какие-то советы, а потом вдруг неловко замолкали, а после меняли тему… от греха подальше.
Это была первая, самая настоящая любовь. Или влюблённость. Но ведь в двадцать лет не особо разбираешь — любовь или влюбленность. Всё одно, всё огромно и сладко. И тогда Руслану казалось, что эта хрупкая белокурая девочка, порой с по-настоящему стальным взглядом, самая лучшая, самая красивая и желанная. Руслан ею любовался. Любовался, как можно любоваться произведением искусства и почти не слушал то, что она ему рассказывала о своих поклонниках и ухажёрах. Это казалось чем-то лишним, что разбивало его представления об идеале. Катя говорила, улыбалась, таинственно понижала голос, потом привычным жестом заправляла за ухо блондинистые пряди, а розовый язычок быстро пробегал по нижней губке. Как ею можно было не любоваться? Отсюда и все его горящие взгляды, когда переставал себя контролировать, и её смущение. Руслан прекрасно знал, что когда она замолкает на полуслове и опускает лучистые глаза, следует тут же отвернуться и сменить тему разговора. Тему приходилось выдумывать на ходу. Иногда получалось.
Но прикоснуться к ней не смел. Были, правда, моменты, когда просто невозможно было остановить огонь, растекающийся по венам, руки сами тянулись к девичьему телу, губы находили губы, а здравый смысл отказывал. Но и Катя, и Руслан прекрасно помнили то смятение, что возникало после, и как трудно было это пережить и вновь стать "друзьями", и со временем научились избегать смущающих ситуаций. Старались, по крайней мере. Почему-то оба были уверенны, что "настоящий роман" невозможен. Даже причины были известны, и не только им, но и всем окружающим. Вот только однажды Руслан попытался эти самые причины озвучить — и не смог. Ни одной не нашёл. Смотрел на Катю, как она потягивается на диване, как маленькая ангорская кошечка, и понимал, что причин нет. А есть вот эта девушка, и его огромное и до конца непонятное ему самому чувство к ней.
— Я ведь совсем взрослая, да, Руслан? — спрашивала она, загадочно улыбаясь.
— Совсем взрослая, — отзывался он, внимательно наблюдая за каждым её движением. Хотелось протянуть руку и провести ладонью по шелковым волосам, а потом вниз — по узкой спине. Приласкать так, как ласкают породистую кошку.
— Я красивая?
На этот вопрос он неизменно улыбался, коротко кивал и тут же уходил от разговора.
Москвин готов был закончить эту сладостную пытку, почти решился. Очередной быстротекущий романчик его только подзадорил. Отдыхал с девушкой на море, а думал о Кате Вороновой — как она соблазнительно потягивается и намеренно задает ему провокационные вопросы. Она манила и обещала неземное удовольствие, возможно и сама не совсем понимала, что делает, но ведь это правда — девочка повзрослела. Превратилась в красивую и соблазнительную женщину, и Руслан вдруг подумал, что нет ничего предосудительного в том, чтобы цветок этот сорвать. Кто-то же должен это сделать? И почему не он? Почему, черт возьми, не он, который ждал и любовался на неё столько лет. Который хранил и оберегал, уважал, лелеял… Он, Руслан Москвин, никогда ни к одной девушке так не относился. А теперь готов прервать бег по кругу за удовольствиями. Ради неё — готов. И прекрасно знал, что его чувства взаимны.
