Карла Неггерс - Яростное влечение
— Корнэлиус Вандэрбилт в Саратоге, не так ли? — спросила она.
— Его вы тоже считаете преступником?
— Он пытался контролировать железную дорогу из Филадельфии на Кливленд… Может, не преступник, но и отнюдь не честный человек.
— Возможно, — согласился Джерид снисходительно. — Однако не настолько нечестный, как Джей Гуд и Джим Фиск, например.
— Двадцать четвертого сентября 1869 года…
— О Боже! Кто со мной — барышня или член парламента?
— Двадцать четвертого сентября, — упрямо повторила Бесс, — была наша первая черная пятница, и все благодаря Фиску и Гуду. Они пытались провернуть аферу с золотом. Информатор вовремя сообщил правительству, и катастрофа была предотвращена. Я и мой отец убеждены, что такие вещи надо контролировать. Два ничтожества могли ввергнуть всю страну в финансовый хаос.
Джерид уселся на скамью из цельного ствола дерева возле воды и жестом пригласил Бесс сесть рядом, не решаясь перебивать ее, с жаром рассуждающую о коррупции и реформах.
— Фиска убили два года назад, — продолжала Бесс, послушно усаживаясь на ствол-скамью. — Надо не убивать преступников, а предотвращать криминал законным путем.
— Все правильно, моя девочка, — сказал Джерид. — И я знаю эту историю… Вандэрбилт, кстати, может появиться на регате.
— Почему ты считаешь, что Вандэрбилт в Саратоге? — подозрительно спросила Бесс.
— Потому что он всегда приезжает сюда летом. Он старый человек.
— Говорят, он самый богатый старик в стране. И, возможно, преступник.
Джерид усмехнулся:
— Дни его манипуляций и мошенничества давно позади. Тебе так хочется всех подозревать, Бесс!
— Лучше подозревать и проверять заранее, чем позволять что угодно, а потом убивать.
— Ладно, считай, что я уже раскаялся, — хмыкнул Джерид.
Она удивилась такому ответу и только тут связала свои рассуждения со сплетнями о Джериде, о том, что он убил человека.
— Так ты и в самом деле убийца? — ужаснулась она и отпрянула от него. — Кого ты убил? Мужа Бетти Боумэн?
Он молчал, глядя куда-то вдаль.
Она быстро поднялась:
— Я устала. Пойду спать. Извините меня…
Он вскочил, обнял ее, и не успела Бесс опомниться, как ощутила его нежный и властный поцелуй. Она попыталась сопротивляться, но ее собственная страсть оказалась так же сильна, как и порыв Джерида. Его губы спустились к изгибу ее шеи, и Бесс обняла его, прильнула к нему, одновременно удивляясь: «Что она делает?» Его губы опять нашли ее рот, прижались к нему в коротком поцелуе — и он резко отстранился.
— Неужели мое путешествие к тебе за три тысячи миль — ошибка, Бесс? — спросил он хрипло.
Она отступила, повернулась к нему спиной и ответила с нескрываемой обидой:
— Ты не мог знать, что я буду здесь. Не лги мне.
И вдруг ей стало весело. Она взмахнула шелковыми юбками, как цыганка в танце:
— Никогда не лги мне, Джерид Инмэн! Целуй меня, смейся надо мной, обсуждай со мной свои дела или не обсуждай, только не лги. Я не прощу тебе этого.
Взрыв веселья так же внезапно угас, как и возник. Бесс расправила платье и юбки и двинулась к дому, уверенная, что Джерид последует за ней. Но, к ее изумлению, он остался на берегу. Объяснить себе его поведение она не могла, и горькая обида охватила ее. Как можно было позволить этому наглецу, даже не проводившему ее с ночного свидания домой, давать целовать себя?! А уже через секунду она думала: да, но какой это был восхитительный, дразнящий поцелуй! Потом опять вспомнила Бетти Боумэн, и предупреждение Вильяма, и странные реплики самого Джерида…
Спать она укладывалась с бесконечными тяжелыми вздохами…
Рано утром ее разбудила Джинни.
— Бесс, — шептала она, — извини за раннее вторжение, но Жак внизу, у конюшен. Давай пойдем туда вместе.
Бесс отбросила одеяло и вскочила.
— А мы не нарвемся на твоего отца или Вильяма?
— Нет, они спят. Не встанут еще час, а то и больше, я уверена. — Джинни перешла на шепот: — Я не видела Жака несколько дней. Он, может, думает, что я избегаю его.
— А как оправдать мое появление? — спросила Бесс, уже доставая одежду для верховой езды: оливково-бронзовые бриджи и короткий жакет. — Сделаем вид, что вместе собрались покататься?
— Какая ты умница! А я не догадалась. Я просто хотела показать тебе Жака, и все.
Джинни была одета в длинное бело-розовое платье, совершенно непригодное для верховой езды.
— Ладно что-нибудь придумаем на ходу, — сказала Бесс, оглядев ее.
Бесс умылась и, собрав волосы в косу, оделась так быстро, как только могла. Она заметила, что Джинни стала пунцово-красной и у нее дрожат руки.
— Не нервничай так. — Бесс поцеловала ее в горячую щеку. — Пошли. Я умираю от желания увидеть твоего жокея.
Джинни повела Бесс по черной лестнице, через кухню и дальше в сад. Вскоре они проскользнули в конюшни.
Возле одного из стойл стоял маленький черноволосый человек. Прежде чем Бесс разглядела черты его лица, он уже обнимал Джинни.
Бесс вежливо отошла в сторонку и сосредоточила внимание на лошади. В стойле стоял великолепный чистокровный жеребец. Его черная шкура лоснилась. Должно быть, это призовой жеребец Вильяма, Лорд, о котором Бесс слышала уже целый год. Вильям хвастался, что Лорд выиграет скачки на кубок Саратоги. Теперь, видя жеребца собственными глазами, она поняла, что это не пустое хвастовство.
— Бесс, это Жак Лебрэк, — сказала Джинни, и лицо ее приняло испуганное выражение.
Бесс улыбнулась и протянула руку; жокей, как истинный француз, поцеловал ее.
— Я так много слышал о вас, — произнес он с легким акцентом. — Вы приехали помочь нам? Постарайтесь убедить мистера Прэнтиса, что он не может разлучить двух влюбленных. Мы будем вам очень благодарны.
Такое деловое начало не понравилось Бесс. Ей захотелось ответить: «Нет, я приехала вовсе не для этого», — но она сдержалась, сохранив неопределенную улыбку на губах.
Рубашка с короткими рукавами открывала тренированные руки с четко очерченными мускулами, а брюки обрисовывали стройные бедра Жака. Он был и в самом деле красив: большие темные глаза, прямой нос, изящный рот… Но что-то в его манере говорить и держать себя настораживало, а самодовольная улыбка раздражала. «Или просто мнение Джерида Инмэна влияет на меня?» — размышляла Бесс. Она решила быть справедливой, не допускать предвзятости.
— Приятно наконец-то с вами познакомиться, мистер Лебрэк, — сказала она дружески. — Скажите, это знаменитый Лорд?
— Да. Лучшая лошадь, на какой я когда-либо ездил. — Он повернулся к Джинни и взял ее руки в свои. — Я тебя так давно не видел, моя дорогая! Ты должна убедить отца, добиться его благословения. Твоя подруга могла бы поговорить с ним.
