Фрэнсин Паскаль - Сентиментальная история
— Если это Рик во всем виноват, — подозрительно спросила Элизабет, — как же получилось, что полицейский записал мое имя? — «На этот раз Джессике придется самой отвечать», — решила она.
— Это вышло случайно, Лиз, — сквозь слезы говорила Джессика. — Поверь мне. Полицейский оказался дядей Эмили, и он сказал, что знает тебя, и…
— И ты его не поправила, — сурово проговорила Элизабет.
— Я хотела, Лиззи. Честное слово, хотела. Но он не стал меня слушать.
Джессика плакала навзрыд. В душе Элизабет боролись два желания: утешить сестру и убить ее на месте. Исход борьбы решило то, что Джессика встречалась в тот вечер с Риком, а не с Тоддом. И Элизабет ее простила.
— Перестань плакать, Джес, — мягко сказала она. — Могу представить, как ты испугалась. Я бы тоже испугалась. Единственное, чего не могу понять: откуда пошел такой слух, что меня арестовали?
— Это и в самом деле странно, — сказала Джессика, схватила пачку бумажных салфеток и стала вытирать слезы. — Полицейский довез меня до дома, сделал предупреждение, и все. Если бы меня арестовали, то сообщили бы родителям. Непонятно, зачем Кэролайн это придумала?
— Теперь, выходит, Кэролайн во всем виновата?
— Пожалуйста, не злись, — стала умолять сестру Джессика. — Я все сделаю, чтобы восстановить твое доброе имя, Лиз. Обещаю. Даже ценой моего собственного. — Она искоса взглянула на сестру в надежде, что та не станет требовать такой жертвы.
Элизабет задумалась.
— Но знаешь что, Лиз, это только подольет масла в огонь, и сплетен будет еще больше. Ты же знаешь, как бывает. А так завтра случится еще что-нибудь, и все про тебя позабудут, — сказала она, и надежда ее окрепла.
— Джес, до всех мне дела нет. Но я хочу, чтобы мои друзья знали правду.
Джессика поняла, что почти выкрутилась.
— Но ты же не думаешь, что твои друзья — настоящие друзья — поверили, что тебя арестовали? Я уверена, твоя лучшая подружка, эта зануда Роллинз, конечно, не отвернулась от тебя.
Джессика знала, что сейчас не время подкалывать Инид, но не смогла удержаться. Ей не хотелось, чтобы Элизабет дружила с кем-нибудь, кроме нее.
Погруженная в свои мысли, Элизабет невнятно произнесла:
— Нет, Инид — верный друг. Она не отвернется. — И при этом подумала: «А Тодд?»
— Может, ты хочешь, чтобы я рассказала всю правду кому-нибудь еще? Может, Тодду Уилкинзу? Вы с ним, кажется, приятели? — спросила Джессика, не отрывая глаз от лица сестры.
Приятели? Приятели! Единственный парень в мире, которого Элизабет любит, от которого у нее колотится сердце. Приятели!
— Да, пожалуй, — наконец ответила она. Не сомневаясь, что выиграла бой, Джессика обняла сестру.
— Ни о чем не беспокойся, Лиз. Мы с Тоддом очень подружились в последнее время. Я все ему расскажу. Я знаю, он отличный парень. Ты не упадешь в его глазах. И я вовсе не хочу, чтобы он тебя презирал, Лиззи. Ведь нельзя же допустить, чтобы, заезжая за мной, он с тобой не здоровался.
Элизабет представила себе, как Тодд заезжает за Джессикой, улыбается, держит за руку, целует на прощание у порога дома, и ей захотелось плакать. Даже представить себе страшно, что он о ней сейчас думает…
Ронни и Инид договорились провести остаток дня на пляже, но, когда Ронни постучал в дверь и Инид ему открыла, рядом с ним на крыльце стоял Тодд.
— Надеюсь, ты не возражаешь, Инид, — сказал Ронни, когда они спускались по ступенькам. — Только взгляни на него. Жуть! Не мог же я допустить, чтобы мой товарищ бродил весь день как неприкаянный. Вот я и пригласил его ехать с нами. Ничего?
Тодд выглядел жалким и смущенным. Инид взглянула на него и растаяла. Она растрепала ему волосы, взяла обоих под руки и сказала:
— Вперед, мальчики. Поехали!
Поначалу казалось, развеселить Тодда — дело нетрудное. Когда доехали до зеленовато-голубых волн залива, он уже весело смеялся. Инид и Ронни тут же объявили: «Водяная война!» — и принялись брызгать на Тодда со всех сторон. Потом качались на волнах, ныряли. Когда, наконец, дрожа от холода, вылезли на берег, у всех было отличное настроение. По крайней мере, до тех пор, пока Ронни, сев на плед, который захватила с собой Инид, и скрестив ноги, не спросил:
— Ну и что ты думаешь про Лиз Уэйкфилд и Рика Эндовера?
Тодд выпрямился и горько усмехнулся.
— Я слышал, что о них говорят, — сказал он едва слышно. Вид у него был самый несчастный.
Инид выразительно взглянула на Ронни: нельзя же быть таким безмозглым. Но тот, кажется, ничего не понял.
— Этот парень — такая скотина! Я не могу больше ей верить, — добавил Ронни, не сознавая, что сыплет соль на раны.
— Нет, подождите, — сказала Инид. — Конечно, мы все слышали…
— Вот видишь! — прервал ее Ронни. — Даже лучшая подруга Лиз…
— Нет, нет! — запротестовала Инид. — То, что мы слышали, — сплетни, это все не правда. Я знаю, я спрашивала Лиз.
— Ну и что же сделала бедняжка Лиз? — насмешливо спросил Ронни. — Разрыдалась?
Инид очень не нравилось его отношение к этой истории.
— Нет, не разрыдалась, — ответила она. — А возмутилась и никак не могла понять, кому понадобилось распускать о ней такие слухи. Она утверждает, что ничего этого не было.
— И ты ей поверила? — удивился Ронни.
— Естественно, поверила! — запальчиво воскликнула Инид. — Мне бы она не стала врать. Она моя лучшая подруга!
Компания сидела на пледе под жаркими лучами солнца. Наступило неловкое молчание. Инид пересыпала песок из руки в руку, и он сыпался у нее между плотно сжатыми пальцами.
— Я знаю Лиз лучше других. И не могу себе представить, чтобы она пошла куда-нибудь с Риком Эндовером — тем более в бар «Келли».
— Иногда человек оказывается не тем, кем выглядит, — резко сказал Ронни. Тодд кивнул, соглашаясь:
— Да, это так. То есть я только теперь начинаю это понимать.
Инид не поверила собственным ушам.
— Я уверена, у этой истории есть какое-то объяснение. Слухи для меня ничего не значат. Тем более что Лиз все отрицает.
В карих глазах Тодда появилось печальное, отсутствующее выражение.
— Наверное, у каждого человека есть предел доверию, — сказал он. — Сколько же можно продолжать верить?
— Если ты друг, — сказала Инид, — нужно верить всегда.
Тодд не отрывал глаз от песка. Инид в отчаянии обратилась к Ронни.
— Люди, бывает, совершают ошибки, а потом искренне раскаиваются. — Слова ее текли медленно, из самого сердца. — Разве они не заслуживают прощения?
Ронни подумал немного, бросая в песок камушки. Наконец покачал головой и сказал:
— Некоторые вещи простить нельзя. Слова Ронни потрясли Инид. Его характер открылся ей с неожиданной стороны; выходит, он может быть жестким, неприступным, не умеющим прощать. И ей стало страшно.
