Лилиан Дарси - Яблоко раздора
Мэг попыталась вспомнить что-нибудь еще о своем детстве. Каникулы с папой в Нью-Хэмпшире. Ей девять лет. Прошел год после развода родителей. Купаясь в озере, она заплыла слишком далеко и очень испугалась. Она начала судорожно бить по воде ногами, захлебываясь озерной водой. Но ноги против ее воли потянуло ко дну, и, к ее удивлению, вместо отвратительных скользких водорослей, подошвы очутились на мягком песке. Там оказалось совсем не глубоко.
Это было похоже на то, что она чувствовала сейчас. Словно она нашла опору под ногами, и этой опорой был Адам и надежда на то, что может произойти между ними.
— Я думаю, все-таки следует закусить, предложил он и пошел на кухню за посудой. Ты хочешь принять перед едой обезболивающее?
— Очень хочу, — кивнула Мэг. Все тело страшно болело, словно израненное.
Запив таблетки содовой, Мэг принялась за еду. Они снова заговорили о детстве, вспоминая о самом важном, что с ними случалось. Через двадцать минут обезболивающее подействовало, и Мэг почувствовала облегчение. Адам включил фильм, который заказал для нее.
— Я вернусь с ужином, — пообещал он. Дай мне, пожалуйста, ключ, чтобы я не будил тебя, если ты заснешь.
Адам ушел, а Мэг посмотрела фильм до конца, выключила телевизор и заснула. Она проснулась от нового приступа боли и одновременно услышала, как поворачивается в двери ключ. Адам принес горячую китайскую еду из ресторанчика неподалеку и еще один фильм.
— Этот я не смотрел, — сказал он. — Хочешь принять душ, пока я разложу еду?
— О, душ! — прошептала она. — Звучит чудесно. Я даже боялась мечтать об этом.
— Тебе нужна помощь?
— Нет, — воскликнула Мэгги, потом добавила благодарно: — Спасибо, я справлюсь. Ты виделся с родителями?
— Только с папой. Мама в больнице. Она все время находится около Эми. Малышка ведет себя молодцом, кушает, спит. Для нее этого достаточно.
— Папа тоже врач?
— Да, я очень прислушиваюсь к его мнению. Хотя он и не показывал этого, я знаю, что он переживал за Эми больше, чем кто-либо другой.
Душ возродил ее к жизни, а уж когда она ощутила аромат горячей еды, стало совсем хорошо. Мэг услышала, как Адам напевает в гостиной веселую детскую песенку, и невольно улыбнулась: специально для Эми разучил.
Она надела просторную футболку, в которой иногда спала, старые черные леггинсы и вернулась в гостиную. Адам сразу замолчал.
— Ну как, лучше?
— Намного!
Мэг постеснялась попросить его, чтобы он продолжал петь. Пусть думает, что она не слышала.
Адам уже накрыл на стол и включил видео. Очевидно, он больше не собирался разговаривать с ней.
Мэг ужинала и думала о сегодняшнем дне. Воспоминания сблизили их еще больше и отвлекли от опасной темы. Она также чувствовала, что стала ему ближе; видимо, и он так считал. Мэг теперь понимала, что самое лучшее для Эми — не разлучать ее с отцом и не вмешиваться в их жизнь.
В конце концов, кто мешает папе, Пэтти и ей навещать Эми? Можно найти выход — стоит только захотеть.
Фильм начался. Адам протянул Мэг тарелку, но боль снова начала охватывать тело. И тут произошло невероятное: Адам, накладывая еду, поскользнулся на краешке одеяла, сползшего на пол, и всей своей тяжестью обрушился на ее ногу.
Мэг закричала от мучительной боли. Адам стремительно вскочил и схватился за голову:
— О, проклятье, Мэг! Я слон!
— Сейчас пройдет, — выдохнула она. — Ну, ты же не нарочно, успокойся.
— Да ругай же меня!
— Не могу, — сказала она, все еще дрожа, хотя острая боль постепенно отступала.
Он опустился перед ней на колени и стал ругать себя, красочно проклиная собственную неуклюжесть. Мэг не могла не рассмеяться.
— Пристрели меня, ладно? — попросил он.
— О, Адам, с удовольствием, — пообещала она театральным тоном. — Я сделаю это, но ты не сказал мне, где взял фильмы, а я не хочу платить штраф.
— Да, понимаю, убийство в состоянии аффекта — это мелочь, вот не возвращенные в прокат видеокассеты — куда более серьезное преступление. Ты ведь не плачешь?
Она почувствовала, как он поглаживает ее бедро, прогоняя боль легким прикосновением пальцев. Медленно. Нежно. Ритмично. Тепло разливалось по всему ее телу, Мэг зажмурилась от удовольствия. Хорошо бы он вот так гладил ее… всегда, вечно.
Массаж — потрясающая вещь!
Прикосновения казались такими естественными. Его рука замерла на ее бедре, потом снова начала двигаться.
— Помогает? — спросил он мягко.
— Да, — выдохнула она. — Легко, приятно и очень успокаивает.
— Вот так? И здесь? — его рука скользнула выше.
— И здесь тоже. Ммм… и там.
Рука оказалась на ее талии. Она наблюдала за каждым сантиметром ее передвижения по своему телу. Мэг почувствовала, как напряглись соски при одной мысли, что рука Адама может подняться еще выше.
— Что происходит, Мэг? — спросил он хрипло и наклонился над ней.
Она чувствовала, как его волосы касаются ее лба, а дыхание ласкает щеку. Мэг закрыла глаза.
Их поцелуй длился бесконечность. Она потеряла счет времени. Ничто сейчас не имело значения. Остались только соленый вкус его губ, то, как он прошептал ее имя, нежное прикосновение его пальцев к ее щеке, к волосам. Это было чудесно: обвить руками его шею, прижаться щекой к его колючей небритой щеке, исследовать языком его рот, чувствуя, как каждая клеточка тела испытывает огромное желание стать с ним одним целым. Когда Адам оторвался от ее рта, Мэг еще крепче обняла его, притягивая обратно, не желая отпускать. Она откровенно соблазняла его, но ей было все равно. Ее затвердевшие соски прижимались к его груди, она понимала, что он тоже хочет ее, — так напряглось его тело. Ей казалось, что для этого не существует никаких препятствий. Но Адам медлил, и она сначала не поняла, почему он отодвинулся от нее и на мгновение, показавшееся ей вечностью, закрыл глаза.
— Сколько таблеток ты приняла, Мэг? — Он пристально смотрел на нее.
— Таблеток? — машинально повторила она.
— Обезболивающего.
— Как и было сказано, по две таблетки каждые четыре часа. — Мэг непонимающе уставилась на него, вся во власти своих чувств.
— Я думаю, достаточно и одной при твоем телосложении. — Он улыбнулся. — Ведь ты здорова и не привыкла к лекарствам. Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Как во сне, но зато ничего не болит. Со мной все в порядке, Адам. Почему тебя это беспокоит?
— Похоже, есть причина волноваться не только мне, но и тебе.
— Правда? — улыбнулась Мэг несколько натянуто, видно было, что она так и не поняла, почему им обоим следует волноваться.
— Мэг, ты должна понять. — Он облокотился на журнальный столик с абсолютно беспомощным видом, а она была шокирована столь резкой сменой настроения, тем, что реальность внезапно ворвалась в ее волшебный сон.
