Джеми Дентон - Врата рая
– Отказать из-за беременности – незаконно.
– Чихали они на это. И не очень этично наниматься, зная, что через несколько месяцев уйдешь в долгосрочный отпуск.
– Но вы остаетесь?
Какое это для него имеет значение? Не больше, чем прогноз погоды. Но он волновался и не понимал почему.
– Пока да, а что будет потом, не знаю. Столько всего случилось, мне нужно время, чтобы все переварить. Я чувствую себя выбитой из колеи и не могу до сих пор привыкнуть к перспективе быть чьей-то мамой.
– Ответственность за ребенка слишком велика, чтобы нести ее в одиночку.
Нет, предлагать себя в помощники он не собирался. Просто помнил, каково это – расти в доме, где родитель только один.
Она загадочно взглянула на него.
– Меня не это беспокоит.
– Но что-то все же беспокоит, – подбодрил он.
– Ну, скажем так: я благодарна судьбе, что могу брать пример с бабули.
– Женщина может делать карьеру и при этом быть хорошей матерью. Моя мать работала пожарником, и это задолго до того, как такой образ жизни получил общественное одобрение.
Эта работа стоила ей жизни. Трое сыновей остались сиротами, а мужа убила скорбь по погибшей.
– Все, чем занималась моя мать – это освобождение собственного духа. – В голосе Эмили послышалась горечь. – А этим заниматься гораздо проще, когда рядом нет настырной дочери, требующей внимания. Меня воспитывали в основном дед с бабкой. Когда Глинис решала поиграть в дочки-матери больше, чем на пару месяцев, ее не хватало. И я ехала обратно к бабушке с дедушкой.
Дрю никогда не думал, что его может связывать что-либо общее с кем-то, помимо братьев и, может быть, Тилли. И вот еще человек, как и он, воспитывавшийся не родителями. В те времена он, еще маленький мальчик, не понимал, что он с братьями значит для будущего тетки. Еще совсем молодой Дебби взвалила на себя бремя воспитания племянников и ни разу не показала им, что недовольна жизнью.
– Я знаю, как это бывает, – проговорил Дрю и удивился: никогда он не говорил о своих личных делах с посторонними. – Меня вырастила тетя. Меня и братьев, когда умерли родители. Была нам матерью, отцом и другом.
Заметив сострадание в ее глазах, он почувствовал себя неловко.
– Как печально, – сказала она. – Сколько вам было?
– Мне восемь к тому времени, как она нас забрала. Наверно, ей было нелегко. Она была тогда молодой, примерно вашего возраста, но ни разу не пожаловалась.
Губы Эмили тронула легкая улыбка.
– По вашим словам получается, что ваша тетя – необыкновенная женщина.
– Так и есть. – Дрю некоторое время задумчиво смотрел на собеседницу. – Вы ей понравитесь.
Эмили закатила глаза, сняла ноги с колен Дрю и спустила их на пол.
– Это вы говорите каждой очередной девочке, ясно. Часть общей программы обдуривания. Очень эффективно, надо признать.
Ему это не понравилось. Выходит, он выглядит в ее глазах соблазнителем – сплошной имидж и ничего за душой.
– Нет, – сказал он, тоже вставая, – каждой девочке я этого не говорю.
Эмили спрятала лицо в ладонях и громко зевнула.
– Извините меня. Был довольно тяжелый день.
Да, пора отдыхать. И они еще не решили, стоит ли Эмили одной оставаться в пустом бабушкином доме.
– Поедем ко мне, или я заночую здесь? – спросил Дрю.
Она задрала кверху подбородок, явно готовясь к очередному спору.
– Ни то, ни другое. – Твердый тон соответствовал решимости во взоре. – Со мной все будет в порядке.
Хорошо бы целовать эти сжатые губы, пока они не станут мягкими и податливыми. Как привлекательна она, когда раздражена. Дрю был готов стоять тут и пререкаться с Эмили всю ночь напролет. Но девушка утомлена, вон у нее какие синяки под глазами, да и не получится у него держать руки при себе, если он здесь застрянет. Надо бы втолковать ей, что негоже быть в этом доме ночью одной, но это, похоже, тоже не получится.
Он вытянул из бокового кармана бумажник, из бумажника – визитную карточку.
– Здесь номер моего сотового. – Он передал ей карточку. – Чуть где-нибудь зашуршит, звоните. Испугаетесь, звоните. Вообще звоните по любому поводу.
Эмили вставила карточку между восковыми яблоками, красовавшимися в вазе на кленовом кофейном столике.
– Вот и кончился супергерой. Я-то думала, у вашего брата радарное зрение, а слух улавливает все на много миль вокруг.
Поддразнивание его не позабавило – слишком серьезно он относился к этому делу.
– Обещайте, что будете звонить, если надо, Эмили.
Она вздохнула.
– Ну хорошо. Обещаю.
Хилое обещание, но что делать? Не хватать же ее в охапку и не волочь в безопасное место силой.
– Это не забудьте, – окликнула она, когда он уже стоял у двери. – Здесь персональные дела и учебные планы бабушки. В понедельник они вам понадобятся.
Он сунул папки подмышку.
– В какое время вы собираетесь завтра к бабушке?
Она потянулась мимо него, чтобы открыть дверь.
– Часов около десяти. А что?
– Я заеду за вами в это время. Остаться не смогу, потому что обещал забрать торт для девичника, но после полудня могу приехать и отвезти вас обратно.
– Так вы собираетесь на девичник? – Эмили слегка улыбнулась. – Разве мужчин туда пускают?
– Это скорее обычная гулянка, – ответил он, проскальзывая в дверь. – Утром увидимся.
– Необязательно.
Щелчок затвора на сетчатой двери отдался в темноте эхом.
– Возможно, вы этого не заметили, но машина вашей бабушки приказала сегодня долго жить, – напомнил Дрю. – До больницы отсюда добрых десять миль, которые не стоит одолевать по такой жаре пешком – особенно после вашего вчерашнего приключения.
Эмили сунула руки в карманы юбки и прислонилась к дверному косяку.
– По сравнению с Нью-Йоркской подземкой здешний экспресс – детская прогулка. Не забывайте, что я здесь выросла.
Он неохотно сошел со ступенек, качнул головой.
– Тогда до понедельника.
– Дрю.
С пробудившейся надеждой он остановился и повернулся к ней.
– Спасибо вам, – тихо произнесла она, – за все. Я действительно ценю это, очень.
Он кивнул и направился к своей машине. Надежды пошли прахом, она так и не пригласила его остаться.
Глава седьмая
– На что ты согласился? С какой стати ему понадобилось портить себе вечеринку и отвечать на вопросы Тилли об Эмили, Дрю сам не мог понять. Друзья и родные собрались в воскресенье, чтобы отметить предстоящую свадьбу Кэйла и Аманды. Самое время изливать душу!
Ну хорошо, ну спросила его Тилли об Эмили. В конце концов, это она занималась с ней в приемном покое. Можно бы и простить ей любопытство, только Дрю был не в настроении прощать. Тилли прекрасно его знает, пожалуй, получше родни, и конечно, ее удивило, что он второй день подряд просиживает в больнице, хотя больниц терпеть не может.
