Кейт Харди - Порочная слабость
— Ну как? Нравится? — спросил Гай, открывая для Эмбер дверцу машины.
— Неплохо, неплохо.
— Ты признаешь, что она лучше твоей?
Эмбер вздохнула:
— Ну хорошо. Признаю. Хотя для тебя она слишком шикарна.
Он засмеялся:
— Это моя порочная слабость. Одна из них. Вообще-то у меня их не так много. — Он искоса посмотрел на нее и забрался в машину.
У нее пересохло во рту. Она пожалела, что ее платье такое тонкое. Он наверняка заметил ее смущение. Но вдвоем можно поиграть во флирт. Она опустила ресницы:
— Не знаю, осмелюсь ли я спросить, каковы остальные?
— Машина — номер один. Это… — Гай включил приемник, и салон наполнили громкие звуки рока, — номер два. — Рок? Она полагала, что он предпочитает классику. — А номер три… — он помолчал, пока их взгляды не встретились. — Догадайся!
О, помогите! Гай прекрасно понимает, что делает. Но если он хочет играть в такой манере… Эмбер чуть подвинулась на сиденье, и ее юбка поднялась. Он увеличил громкость, чтобы скрыть звук собственного полустона-полувдоха, и она поняла, что попала в цель.
Когда они выехали из деревни на шоссе, Гай опять уменьшил громкость.
— Извини. Дурная привычка слушать громкую музыку. А это, по-моему, не в твоем вкусе.
— Я не возражаю. Так ты можешь подпевать, по крайней мере.
— Играешь в средний возраст? — спросил он лукаво.
— Я только на четыре месяца старше тебя.
— Откуда ты знаешь, сколько мне лет?
— Я почитала о тебе в Интернете. Я знаю, что ты в юном возрасте получил огромную премию за то, что создал для крупной фирмы пару ароматов, которые шли нарасхват, а потом, в том же юном возрасте, основал собственный парфюмерный дом. — Она помолчала. — И что ты был женат на топ-модели.
— Верно.
— Теперь у нее прямые волосы. И светлые. Не как у меня.
— Правда?
«Ему что, безразлично? Или он просто делает вид?»
— Кажется, я должна чувствовать себя польщенной. Или ты поэтому так меня невзлюбил?
— Я не говорил, что я тебя невзлюбил.
— Тебе и не надо было. — Это следовало из того, как они ссорились. — Я думаю, если смотреть со спины, мы чем-то похожи с твоей бывшей женой. Поэтому ты и накричал на меня в саду, когда я сорвала розу.
— Нам обязательно вести этот разговор?
— Да. Потому что, если честно, мне немного обидно, что ты спал со мной из-за нее.
— Я спал с тобой не из-за нее.
— Правда? Ты сказал, что знал кого-то с волосами, как у меня, и что она швыряла разные предметы. И ты научился расчесывать спутанные кудри без выпрямителя.
— Ты не так похожа на нее лицом… Хотя принадлежишь тому же миру.
— Поэтому ты и не хочешь со мной встречаться?
— И поэтому тоже. Это не мой мир. Я не люблю вести светские беседы, сплетничать о чьих-то любовных делах. И мне не нравится жить, как золотая рыбка, в аквариуме, где все пропорции меняются и неважное становится первостепенным.
Она подумала, что в ее мире было и кое-что еще, не только сплетни. И вдруг до Эмбер дошел смысл его первой фразы.
— А почему еще? — спросила она.
— Я думал, ты сама не хочешь встречаться со мной?
— Не хочу, — кивнула она. — Потому что ты, вероятно, думаешь, будто я считаю тебя богатеньким и жду, когда ты завалишь меня дорогими подарками. — Она вскинула подбородок. — Так вот, чтобы ты знал! У меня есть квартира в Лондоне и счет в банке. Я сама оплачиваю свою жизнь и не жду, что мужчины будут заваливать меня подарками. Хотя, если они сами это желают, что ж, порочная слабость номер четыре принимается.
— Туфли?
— Шоколад, — поправила она. — Но это должен быть хороший шоколад.
— Просто из любопытства, — спросил Гай невероятно безразличным тоном, — почему ты не хочешь со мной встречаться?
— По тем же причинам. В особенности номер один.
— Я бы скорее решил, номер три, — произнес он чуть хрипловато.
В машине вдруг стало очень душно.
— Можно попросить тебя откинуть верх? — Эмбер искренне надеялась, что он не заметит, как дрожит ее голос.
— В сентябрьский-то вечер?
— Да. — Холод сентябрьского вечера остудит ее вожделение. И может быть, пробудит разум.
— Конечно. — Он нажал кнопку, и верх машины открылся.
Шум мотора, шум ветра и громкая музыка делали невозможным продолжение разговора, что, по мнению Эмбер, было хорошо. Сегодня вечером она и так сказала слишком много.
Гай остановил машину у невзрачного вида здания, поднял верх и выключил приемник. Едва они вошли в ресторан, Эмбер по запаху поняла, что кормят тут хорошо.
— Тут очень аппетитно пахнет, — сообщила она Гаю. Показалось ей или он действительно вздрогнул?
— Готовят тут отлично. — Гай явно был тут не в первый раз: официант, здороваясь, назвал его по имени. — А что ты будешь пить, Эмбер?
— Что-нибудь легкое.
— Машину веду я, так что ты можешь спокойно пить.
— Я, может быть, и люблю вечеринки, — заметила Эмбер, — но свою печень все-таки берегу. Минеральная вода вполне меня устроит. И пожалуйста, с ломтиком апельсина.
— Не лимона, не лайма? — спросил он с легким удивлением. — Да, подожди, ты же любишь сладкое! Уверен, номер четыре — это белый шоколад.
— Не умничай! Это, к твоему сведению, джандуйя и пралине [3], что, кстати сказать, лучше, чем номер три.
— Правда? Интересная теория.
— Может быть, ты будешь так любезен и попросишь принести меню, а не только воду?
— У них тут нет меню, — огорошил ее Гай. — Здесь подают то, что их повару придет в голову приготовить.
— Забавно… Не возражаю попробовать. — Эмбер в упор посмотрела на него. — Я не из тех, кто закатывает скандал по любому поводу и требует каких-то перемен просто для того, чтобы показать свою важность.
Но она готова была поспорить, что его бывшая жена поступала именно так. А поскольку они принадлежали одному миру, он, вероятно, оценивал ее по тем же стандартам.
И пора бы уже переменить тему. Ее опыт подсказывал, что лучший способ отвлечь кого-нибудь — начать спрашивать о чем-то, ему близком. Если учесть, что у него довольно необычная профессия, он наверняка раскроется, если заговорит о своей работе. И она спросила:
— Почему ты стал парфюмером?
Гай решил, что Эмбер спросила про парфюмерию из вежливости, но, сама того не ведая, коснулась запретной темы. Это его дело. Если он не найдет врача, который ему поможет, оно скоро станет его прежним делом.
— В школе я увлекался химией. И мне интересно, как действуют запахи, как они могут менять восприятие и настроение.
— И сегодня ты воспользовался своим фирменным одеколоном «Бергамот Фреш»?
