Нина Харрингтон - Помолвка на десерт
— Ладно, это были мои предложения. Удиви меня своими тремя задачами, — откликнулся Бретт, допивая эспрессо.
Сиенна постучала шариковой ручкой по блокноту, и казалось, что ластик-фламинго пытается взлететь.
— Сначала плохие новости. Стены в столовой нужно отремонтировать и перекрасить. Это первое, чем я займусь. — Она мельком взглянула на Бретта. — Мне понадобится помощник, чтобы освободить помещение. Напольное покрытие запачкано, и его следует заменить. Большую часть стульев — на выброс! Пригодны для использования только четыре. Остальные пойдут на дрова. На оптовых складах мы найдем все, что нам нужно. И забудь о скатертях и салфетках, которые прожжены, запачканы или порваны. Мария не умеет штопать. Я их уже выбросила.
Бретт простонал:
— Итак, у нас нет даже подходящего зала. Замечательно! А что дальше?
Мгновение Сиенна размышляла, затем сказала:
— Столы пригодны для использования. Думаю, они достались Марии после того, как мои родители продали свой ресторан несколько лет назад. Их оставим. Я позвонила в магазин Фрэнки — он, кстати, передает тебе привет, — и брат сообщил мне, что в подвале родительского дома по-прежнему хранятся коробки с кое-каким барахлом, которое может пригодиться. Фрэнки с радостью предоставит все тете Марии. Считаю это хорошим началом.
— Ага. Видишь? Я все-таки тебе нужен.
Она театрально вздохнула:
— Конечно, ведь Фрэнки занят в магазине и нам не поможет, а коробки придется таскать по узким лестницам. Мне нужен тот, кто не боится ни пауков-мутантов, ни тяжелых коробок. И ты больше всего подходишь в качестве грузчика. Поэтому мне придется принять твою помощь.
— Слабая похвала лучше, чем ничего. Итак, когда ты отправишься в дом родителей?
Глава 10
Цветы ярко-розового «психоделического» оттенка
— Жаль, что твои предки уехали. Я хотел бы поздороваться с ними.
— Они совершают круиз по Карибскому морю. Запоздалый подарок к Рождеству от семьи. Фрэнки сказал, что папа и мама балуют себя изысканными коктейлями и наряжаются по вечерам. В общем, отлично проводят время.
Бретт уставился на хлещущий по лобовому стеклу дождь, вздохнул и свернул к дому Росси. Откинувшись на сиденье, он барабанил пальцами по рулю в такт звучащей из динамиков музыке.
— Чудесная погода! В Аделаиде, кстати, в феврале прекрасная погода. Но я долго отсюда не уеду. Мечтаю дождаться, когда твои родители зарезервируют столик в моем ресторане.
Бретт покосился на Сиенну, когда она повернулась к нему вполоборота, задумчиво улыбнулась и рассеянно произнесла:
— Им понравится. Особенно если в меню будет несколько блюд итальянской кухни. Папа с удовольствием расскажет тебе, как именно их следует готовить. — Осознав, что Бретт может счесть это оскорблением, молодая женщина вжалась в кожаное сиденье. — Извини. Я не то хотела сказать. Если ты готовишь итальянские блюда так же, как вчерашний изумительный соус, то мои родители придут в восхищение. Знаешь, а мы вспоминали тебя за рождественским обедом. Один из моих кузенов был в Аделаиде и посетил твой ресторан. Он назвал твою готовку превосходной. Мария была очень горда.
Бретт почувствовал, как покраснела его шея, и неловко поерзал:
— Она ни разу не говорила мне об этом.
Сиенна подалась вперед, разглядывая дом. Видя смущение Бретта, она повертела на пальце серебряное кольцо:
— Не хватало еще, чтобы ты возгордился.
Бретт весело хмыкнул, отстегнул ремень безопасности и сосредоточился на Сиенне.
Почувствовав на себе его взгляд, она подняла голову и выпрямилась, словно собиралась на собеседование при приеме на работу, а не в родительский дом. Посмотрев на парадную дверь сквозь пелену дождя, Сиенна прикусила губу. Ее улыбка померкла, показная храбрость испарилась.
Бретт напомнил себе, что проблемы Сиенны его не касаются. Однако женщина, которая расплакалась вчера вечером, когда он испортил ее красивые туфли, сидит рядом с ним. И она словно примерзла к сиденью.
Сиенна испугана. Бретт знал, что это такое. Ей нужно помочь.
— Я не люблю критиковать женскую обувь, но не в твоем случае, — заметил он.
Сиенна несколько раз моргнула, глядя на него. Потом пристально посмотрела на свои ноги, обутые в резиновые сапоги тети — фиолетовые, с белыми и розовыми цветами чрезвычайно яркого, психоделического, оттенка. Единственная водонепроницаемая обувь в обширной коллекции Марии. У Сиенны был такой же размер ноги, как у тетушки, но совсем иные стилистические предпочтения.
— Я бы, например, выбрал потрясающие сандалии желтого цвета с маргаритками, которые обнаружил на холодильнике, и шлепал бы с мокрыми ногами, но это исключительно моя точка зрения, — как можно непринужденнее произнес Бретт и пожал плечами.
Сиенна уставилась на него проницательными карими глазами, которыми он так долго восхищался, и это полностью лишило его решимости и сил. Несколько затянувшихся секунд в салоне автомобиля была слышна лишь ритмичная латиноамериканская музыка, но вот Сиенна слабо улыбнулась:
— В моей старой спальне остались обувь и одежда. Нужно забрать кое-что.
— Совершенно верно.
Сиенна наблюдала, как Бретт надевает пиджак, берет с заднего сиденья зонт, открывает дверцу и с криком выскакивает под ливень. Она едва успела отстегнуть ремень безопасности и схватить сумку, когда Бретт распахнул дверцу с ее стороны.
Сделав глубокий вдох, Сиенна опустила ноги в самую огромную лужу, какую видела в своей жизни. Бретт обнял ее за талию и прижал к себе, надежно укрывая зонтом.
Не раздумывая и не колеблясь, Сиенна прильнула к Бретту. Они побежали к широкому крытому крыльцу у парадного входа.
Визжа и смеясь, как дети, они неслись по лужам, лавируя между мокрыми кустами, с которых ветер сдувал дождевые капли на их ноги. Оказавшись на каменном крыльце, Сиенна сразу принялась стряхивать воду с волос.
— Ну вот, — пошутил Бретт, — твои сапоги все-таки имели успех!
Бретт по-прежнему прижимался к Сиенне разгоряченным телом и, похоже, не торопился отстраняться. Она повернулась в его объятиях и посмотрела ему в лицо. Он крепче прижал женщину к себе, а она уперлась ладонями в его грудь.
Смотреть на Бретта при дневном свете было все равно, что любоваться потрясающе красивым ландшафтом. Тонкий шрамик на густой светлой левой брови; чуть сдвинутая в сторону переносица, говорящая о том, что он ломал ее, по меньшей мере однажды; голубые глаза, переливающиеся всевозможными оттенками цветов, начиная с белого и заканчивая кобальтовым. Бретт смотрел на нее решительно и внимательно, однако Сиенна заметила уязвимость в его взгляде, которая рассказала ей больше, чем сам Бретт Камерон.
