Екатерина Вергилесова - Сложная любовь
— Ты знаешь, — словно припоминая сказала она, — кажется, этот Мещерский заходил ко мне на работу, предлагал расселить коммуналку на Арбате. Какой у него телефон?
Когда Галя полезла в сумку, она вдруг поняла, что пальцы ее дрожат. Достав записную книжку, она открыла ее, будто желая удостовериться, что это тот самый Мещерский, о котором идет речь.
— 328-9219, — бодро сказала Наташа.
— Ага, он и есть, — Галя с облегчением захлопнула книжку. Кажется, пронесло, а телефон она запомнила.
Она подняла глаза. Наташа широко улыбалась, глядя на нее понимающим взором. «Догадалась», — мелькнуло в уме у Гали.
— Нет, — сказала Наташа, — он вообще замечательный. Ты знаешь, когда у нас с Володькой были проблемы с Люсей, он нам очень помог. Честно говоря, он очень добрый, даже странно, что с Викой так долго выдерживает. Она ему, на мой взгляд, не пара.
— Мне-то что, — с деланным равнодушием сказала Галя, — лишь бы с квартирой не надурил, а так — что с Викой, что с какой другой.
— Да, конечно, — поспешила согласиться тактичная Наташа.
Тут как раз появился Володя, и разговор перешел на общие темы. Гале было приятно, что, когда Володя упоминает некоторых людей, которых она встретила на презентации в Планетарии, она сразу вспоминает их: и Гольдмана, в его шапке-«пирожке», и строгого еврейского юношу Сашу Хренера, про которого Володя рассказывал что-то уж вовсе невероятное.
Через час Галя засобиралась домой.
— Ты звони обязательно, не пропадай, — напутствовала ее Наташа.
— Конечно, ты тоже не забывай, — ответила Галя.
Как только она оказалась на лестнице, она вынула из сумочки записную книжку и быстро, боясь забыть, написала: «Михаил Мещерский — 328-9219».
Дома она была в начале двенадцатого. Мама уже спала, поэтому Галя, попрощавшись с Антониной Ивановной, взяла телефон на кухню. Еще по дороге она решила позвонить Михаилу из дома, а не откладывать звонок до завтрашней работы. При одной мысли о том, что придется говорить с Михаилом, ежеминутно опасаясь, что не только он, но и Света услышит, как дрожит ее голос, Галя поежилась. Нет, лучше позвонить сегодня, тем более, что художники — как она знала — обычно ложатся спать поздно.
Она сняла пиджак и повесила его в шкаф, словно пытаясь отсрочить неизбежный момент звонка. Липкая струйка пота стекла между лопаток, сердце стучало тревожно, словно рыба — хвостом об лед.
— Успокойся, — сказала себе Галя, — это просто деловой звонок.
Она налила себе кофе и села за стол. Было уже полдвенадцатого, и больше ждать было нельзя. Решительно она сняла трубку и набрала номер. После трех гудков в трубке раздался знакомый голос:
— Алло!
— Михаил? — спросила Галя, от волнения забывая все правила телефонного этикета.
— Да, это я.
— Добрый вечер, — стараясь быть спокойной, сказала она. — С вами говорят из риэлтерской фирмы «Наш дом».
— Откуда? — переспросил Михаил.
«Боже мой, он даже не помнит меня!» — мелькнуло в голове у Гали.
— Из риэлтерской фирмы «Наш дом», по поводу расселения коммуналки.
— Не помню, — бодро сказал Михаил.
— Вы были у нас две недели назад, — все больше и больше проваливаясь в черноту отчаяния сказала Галя.
— У вас в доме? То есть в «Вашем доме»? — знакомые нотки в голосе Михаила стали слышны отчетливее. — Как вы могли подумать, Галочка, что я вас не узнал?
«Да он просто издевался надо мной», — подумала Галя, — «Совершенно несерьезный человек. Может просто бросить трубку и пусть ему Оксана завтра перезванивает?»
— И к чему было представляться из вашей дурацкой конторы, когда наш с тобой вечер в «Экс-Арте» и так невозможно забыть?
Гале казалось, что она видит его улыбку. И опять, опять это бесящий ее мгновенный переход от церемонности к фамильярности, от «вы» к «ты», прямо в одной фразе, не переводя дыхания.
— Я очень рада, что у вас такая хорошая память, — сдержано ответила она, — но я звоню по поводу коммуналки. Моя коллега Оксана звонила по телефону, который вы оставили и не могла с вами связаться.
— Вот видите, Галина Андреевна, как хорошо, что именно вы сегодня позвонили мне, — радостно сказал Михаил. — Наверно, вам стоило большого труда узнать мой номер. Может быть, конечно, вы позвонили Виктории Сергеевне и она была так любезна…
Виктория Сергеевна было имя-отчество Вики. Кровь бросилась Гале в лицо и она с трудом удержалась, чтобы не бросить трубку.
— А что касается коммуналки, то я все вам объясню, — продолжал Михаил, — вы, Галочка, до скольких завтра на работе?
— Как всегда — до шести, — сухо сказала Галя, радуясь, что разговор наконец-то перешел в деловое русло.
— Вот и отлично. Я подойду и все объясню.
— Я вас буду ждать, — сдержано ответила Галя, — Впрочем, если я буду занята, то вы можете обратиться к Оксане Соколовой.
— Я, — тихо сказал Михаил, — постараюсь прийти, когда ты будешь свободна. До завтра, Галя. Целую.
Его голос, всего минуту назад столь саркастический, внезапно потеплел — Галя не знала, что больше задевало ее: та холодность или эта теплота.
— До свидания, — сказала она и повесила трубку.
Этот телефонный звонок потребовал от Гали больше сил, чем весь сегодняшний рабочий день. Она вся взмокла, грудь тяжело вздымалась, голова немного кружилась. Неожиданно она почувствовала себя бесконечно счастливой.
— Это потому, что я свое дело сделала, — сказала Галя себе, — а с остальным пусть Оксана завтра разбирается.
Но что-то подсказывало ей, что вряд ли ей удастся перепоручить это дело Оксане — и от предчувствия завтрашнего дня почему-то сладко ныло в груди.
Глава шестая
На следующий день Галя ехала на работу с особым чувством. Она пыталась убедить себя в том, что просто настала весна и тренькающие звуки капели, весенние ручьи, лакомые до льда, и теплое солнце заставляют ее ощущать себя такой счастливой. В самом деле, не могла же она чувствовать себя такой счастливой из-за ожидания встречи с Михаилом? Что ей до него? Нет, она попробует передать его Оксане — а сама займется другими делами.
Так говорила себе Галя, но стоило ей представить, как Михаил войдет в ее комнату своим широким шагом, как сядет рядом с ней и поздоровается своим ироничным, наглым, вызывающим тоном, — Галя чувствовала, как перехватывает дыхание и начинает учащенно биться сердце. Что-то неясное тянуло ее к этому мужчине. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Неужели, спрашивала она себя, Михаил и есть тот зеленоглазый человек, о котором она мечтала всю жизнь? Нет, не может быть, она уже давно не девочка, чтобы верить в сны и предчувствия.
