Барбара Картленд - Сверкающие огни
— Где хозяин? — спросила Кассандра агента.
— Хозяйка, мадам. Так случилось, что она сейчас в Австралии, — ответил тот. — Путешествует. Это ее друг попросил меня найти жильца, пока она отсутствует.
Спальня оказалась еще более фантастической, чем гостиная. Окна закрывали ядовито-розовые шторы, по углам их поддерживали пальметты с позолоченными ангелами. Медный остов кровати был драпирован материалом того же цвета, а балдахин украшали искусственные цветы. Куда ни брось взгляд, везде были бахрома, кисточки и оборки, а стены почти полностью занимали зеркала.
— Я согласна на эту квартиру, — сказала Кассандра, едва сдерживая себя, чтобы не рассмеяться при виде выражения ужаса и возмущения на лице Ханны.
Она заплатила вперед за два месяца, как обещала, и назвала имя своей подруги, представив ее как мисс Стэндиш. После этого агент отдал ей ключ. Привратник сообщил, что его жена будет убирать квартиру с почасовой оплатой.
— Ваша подруга въедет немедленно? — спросил агент.
— Она должна приехать сегодня вечером, — ответила Кассандра. — Но если не сегодня, то уж завтра наверняка. Я вам очень благодарна, что вы так быстро нашли ей квартиру. Она очень не любит отели.
— Я ее понимаю, — сочувственно ответил агент.
Кассандра попрощалась с агентом, после чего они отправились назад на Парк-лейн, где ей пришлось выслушать целый шквал протестов Ханны.
— А теперь объясните, мисс, что это такое вы делаете? Мне никогда не приходилось видеть такого ужасного места! Такой девушке, как вы, даже входить туда негоже, не то что жить!
— Это для моей подруги, — пыталась объяснить ей Кассандра.
— И кто же это такая? — требовала объяснений Ханна. — Насколько я знаю, у вас никогда не было знакомых среди актрис, да и хозяин никогда бы этого не позволил. Вам это прекрасно известно.
— Ее зовут Сандра Стэндиш, — ответила Кассандра.
— Сандра? — с подозрением переспросила Ханна. — Но ведь так иногда вас зовет сэр Джеймс.
— Знаю, поэтому я и использовала это имя. Трудно откликаться на имя, к которому ты не привык.
— Что вы мне пытаетесь сказать? — сердито спросила служанка.
— Что я собираюсь сыграть роль, — ответила девушка. — Успокойся, Ханна. Я не собираюсь играть на сцене. Просто мне надо изобразить молодую, талантливую актрису.
— Актрису? — с ужасом воскликнула женщина.
— Надеюсь, у меня получится, — сказала Кассандра.
— Единственное, что у вас получится, это навлечь на себя массу неприятностей, — зловеще заметила Ханна. — Надеюсь, вы не собираетесь здесь жить?
— Нет, просто нужно, чтобы у меня был адрес, — ответила Кассандра. — И еще, если меня куда-нибудь пригласят, ты будешь меня здесь ждать по вечерам.
— Не пойму, что происходит, — ворчливо пробормотала Ханна. — Чувствую, найдёте вы на свою голову неприятностей. Ничего хорошего из вашей затеи не выйдет. Попомните мое слово.
— Я запомню, — уверила ее Кассандра.
В то же время она молила Бога, чтобы служанка ошиблась и ее план удался.
Сторож у служебного входа в театр очень удивился, когда в половине восьмого вечера перед окном, за которым он обычно сидел, появилась женщина, одетая, как ему показалось, по последней моде.
— Чего вы хотите? — подозрительно спросил он. Сторож был пожилым человеком, проработавшим в театре больше двадцати пяти лет. Артисты театра прозвали его старым ворчуном.
— Я хотела бы увидеть миссис Лэнгтри.
— Нет, это невозможно, — ответил он. — Она никого не принимает до спектакля. Да и после него немногие могут с ней встретиться.
— Я знаю, что она очень популярна, — ответила леди. — Именно поэтому я хочу с ней встретиться сейчас.
— Я же вам сказал, что она никого не хочет видеть в это время.
Кассандра положила перед ним письмо, а сверху соверен.
— Не могли бы вы сообщить миссис Лэнгтри, что я должна ей передать нечто очень ценное, — сказала она. — И я не могу доверить это никому другому, даже вам.
Старый ворчун уставился на соверен. В глазах появился жадный блеск. Ему часто приходилось получать приличные деньги от джентльменов, которые после спектакля назначали свидания хористкам, но женщины нечасто бывали так щедры.
— Отнесу, что с вами поделаешь, — пробормотал он в конце концов, и соверен с неимоверной быстротой исчез у него в кармане.
Когда сторож ушел, Кассандра подумала, что в первый раз находится за сценой. Как же здесь было неуютно! Стены исписаны карандашом, сразу видно — ремонта здесь не делали много лет.
Пахло пылью, грязью и гримом, и было ужасно холодно. Кассандра поплотнее запахнула бархатное пальто и с нетерпением стала ждать возвращения сторожа.
А что, если миссис Лэнгтри не захочет ее видеть? Оставалось надеяться, что обещанная ею ценная вещь вызовет у актрисы любопытство. В конце концов, сэр Джеймс всегда был щедр. Но вот послышались шаги сторожа — гораздо раньше, чем она его увидела.
— Идите за мной, — сказал он угрюмо.
Кассандра, чувствуя, что сердце готово от волнения выпрыгнуть из груди, последовала за ним. Коридор оказался еще грязнее, но когда девушка вошла в ярко освещенную гримерную миссис Лэнгтри, оказалось, что она выглядит как раз так, как Кассандра представляла себе.
В одной из газет она читала, что миссис Лэнгтри требует личную гримерную во всех театрах, где ей приходится выступать. Это первое, о чем должен побеспокоиться помощник режиссера, когда она приезжает в город.
Гримерная оказалась не слишком большой. Самой главной деталью в ней был туалетный столик из ели, обильно украшенный эмалью, купидонами, бабочками и фестонами из старого розового атласа. Зеркало освещалось электрическим светом, под ним стоял поднос, на котором размещались туалетные принадлежности миссис Лэнгтри — щетка, расческа, флакон для духов и пудреница, сделанные из золота, с инициалами актрисы. Монограммы окружали кольца из бирюзы.
Осмотрев туалетный столик, Кассандра вдруг заметила, что вся комната заполнена корзинами с цветами. Потом в углу комнаты отодвинулась ширма, и из-за нее появилась миссис Лэнгтри в голубом шелковом халате.
Кассандра ожидала, что актриса будет очень красивой, но фотографии к ней оказались несправедливы. От красоты миссис Лэнгтри захватывало дух. Изящная головка отличалась такими точеными, пропорциональными чертами, что казалось, она принадлежит античной греческой статуэтке. Прозрачная белоснежная кожа была настолько нежной, что оставалось только восхищенно любоваться. Пока миссис Лэнгтри шла к ней, протягивая для приветствия руку, Кассандра вспомнила, что художник сэр Джон Миллейз, когда рисовал ее портрет, сказал: «Когда смотришь, как идет Лили Лэнгтри, кажется, что навстречу тебе движется прекрасная гончая».
