Эва Киншоу - Забава
— Эти тоже принес посыльный? — холодно спросил Джон, указывая на хризантемы.
— Нет. Я купила их, чтобы... — Она запнулась.
— Чтобы подбодрить себя.
— Да, — напрямик ответила девушка.
Он перевел взгляд с ее лица на руку.
— Ты сделала это!
— Да. — Он явно ждал продолжения, и она пробормотала сквозь зубы: — Я сделала это не из-за тебя.
— Тогда почему?
Торри отпила глоток из своего бокала, пожала плечами и вздохнула.
— В конечном счете, это сделал Пирс, а не я, — объяснила она. — Он заходил вчера, и когда я начала что-то говорить, он... — Девушка замолчала и опустила глаза.
— Продолжай, — потребовал Джон.
— Он сказал, что чувствует, как я несчастна, и все потому, что не готова стать его женой. Он... — ее голос задрожал, — решил расторгнуть нашу помолвку, потому что понял, что я — не для него. Если бы ты знал, как мне было плохо.
— Наверное, — рассеянно бросил Джон. — Но все равно, я рад, что Пирс понял тебя. Ты должна испытывать огромное облегчение. Почему бы нам не присесть? — предложил он.
Его карие глаза насмешливо блеснули, когда она опустилась на кушетку напротив. Торри недоверчиво смотрела на него, удивляясь, как могла тогда, на мысе Ветров, принять этого человека за скромного путешественника.
Можно было бы догадаться, выговаривала она себе, стоило только присмотреться чуть внимательнее. Самоуверенность и надменность в лице, в каждом движении, несомненный ум, легкий цинизм, усмешкой изгибавший красиво очерченный чувственный рот, — этого вполне достаточно, чтобы понять, что он знает в женщинах толк и презирает их.
Джон поднял глаза, и взгляды их встретились.
— Ты задумалась?
— Да. — Она старалась говорить холодно и бесстрастно, методичными движениями разглаживая платье на коленях, чтобы скрыть, как дрожат ее руки. — Собственно, я размышляла над тем, когда ты собираешься закончить этот фарс.
— Какой фарс? — Он посмотрел на нее неожиданно серьезно. — Это не фарс, Торри. Или ты выходишь за меня замуж, или твои родители разорены. Ты совершенно правильно назвала это сделкой...
— Сделкой? — едко оборвала она. — Какое удовольствие доставляет тебе унижать меня...
— Мы это уже обсуждали, — лениво напомнил он. — Давай не будем повторяться. Может быть, тебя интересует что-нибудь еще?
Торренс прикрыла глаза, потом резко сказала:
— Хорошо. Я не могу понять, почему ты настаиваешь на браке. Ты мог бы требовать, чтобы я стала твоей... — она замялась и отвела взгляд, — любовницей. Это потешило бы твое самолюбие.
Джон вертел в руках бокал, разглядывая его. Он подался вперед и с усмешкой взглянул на нее.
— Ты представляешь себя в этой роли?
— Нет, но... — поспешно ответила она.
— Хочется вообразить себя мученицей?
— Перестань, — прошептала Торри.
Джон откинулся на спинку кушетки.
— Если ты не намерена предложить мне чисто сексуальные отношения в качестве последнего аргумента, то я этому рад. Но ты сама знаешь, что не смогла бы пойти на это.
— Ты... — Ее щеки вспыхнули. Она была в замешательстве оттого, что он прочитал ее мысли, но тут же почувствовала страстное желание сбить с него спесь. — Ты, что, действительно полагаешь, что для женщины ты — подарок судьбы? И я тоже должна поверить в это?
— Тебе еще рановато делать выводы о моем таланте любовника, — состроил гримасу Джон, — но со временем ты оценишь его по достоинству.
Торренс порывисто встала.
— Прошу к столу, — едва выговорила она.
— Тебе помочь? — спросил он, поднимаясь.
— Нет.
Девушка нахмурилась, хотела что-то сказать, но передумала и пошла в кухню. В голове ее беспрестанно вертелся вопрос: неужели все это серьезно?
Она принесла блюдо с колотым льдом, на котором в раскрытых раковинах лежали устрицы, а также ростбиф с печеным картофелем и фруктовый салат, сбрызнутый ликером и украшенный взбитыми сливками.
За едой завязался непринужденный светский разговор. Не то что бы Торри достигла той замечательной — или постыдной — легкости, как на мысе Ветров, но это было лучшее, на что она была способна. Ей казалось, что все обрушившееся на нее — дурной сон, и только его замечание в конце обеда вернуло ее на землю.
— Все было замечательно, — сказал Джон. — Ты прекрасная хозяйка. Я намерен... когда мы поженимся... жить более открытой, светской жизнью... и более приличной, — добавил он с откровенной иронией.
Торренс уставилась на него, поперхнувшись фруктовым салатом.
— У нас будет большой дом. Полагаю, ты предпочтешь жить здесь, а не в Мельбурне или Сиднее.
Она облизала пересохшие губы.
— Я думаю... Ой, кофе убежит... Извини...
— Пожалуйста.
Прежде чем зайти в кухню, Торри забежала в спальню, поправила макияж и, прижавшись лбом к холодному зеркалу, прошептала:
— Господи, не допусти, чтобы это случилось со мной.
Когда она вернулась с подносом, Джон сидел в той же позе. Она разлила кофе из изящного серебряного кофейника, предложила гостю ликер, от которого он отказался, и ей больше ничего не оставалось, как сесть напротив и собраться с мыслями.
— Могу я попросить тебя об одной любезности?
— Конечно.
Джон неторопливо помешивал кофе.
— Если я задам тебе несколько вопросов, ты ответишь на них честно?
— Да.
— Есть вещи, которые я, — Торренс поколебалась, потом продолжила, — не совсем понимаю.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты хочешь жениться на девушке, которую презираешь, а не на той, с которой тебя связывает любовь.
— Но ведь ты тоже собиралась замуж за Пирса, — холодно возразил он.
— Я сделала ошибку, искренне заблуждаясь, а может быть, по глупости, но у нас с Пирсом была хоть какая-то привязанность. И, пожалуйста, не ссылайся на то, что произошло между нами на мысе Ветров. Тогда я полетела на огонь... как глупая бабочка, — тихо сказала она и заметила, как его губы сжались. Торри взглянула ему прямо в глаза и продолжила: — Неужели тебе не удалось встретить женщину, которую ты бы мог полюбить?
Он некоторое время молчал, потом ответил.
— Честно говоря, нет. — Джон увидел, что она вздрогнула, и прищурился. — Тебя это огорчает, — пробормотал он.
— Да, — согласилась Торри. — К тому же я не привыкла к твоей манере поучать меня.
— Я никого не намерен очаровывать.
— Вероятно, ты проявляешь свои подлинные эмоции только по ошибке, — неожиданно для себя самой отметила она.
— Вероятно, — холодно подтвердил он. — В то время как ты тонешь в зыбучих песках ложных чувств.
— А ты бы не рискнул поддаться такому соблазну? — спросила она.
