Харриет Гилберт - Долгожданное признание
— Ага, вот и ты наконец!
Услышав голос Ксавье, она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Резко обернулась и увидела, что он кладет книгу на журнальный столик и поднимается с мягкого кресла.
— Прости… я тебя не заметила. Я… я просто любовалась этой поразительной кроватью, — сказала она, но тут же покраснела от неловкости.
— О, да. Это ложе — одна из причуд моего двоюродного деда, — равнодушно проговорил он, подходя к девушке. — Когда я перестраивал замок, тетушка Софи умоляла не выбрасывать его. Должен признаться, со временем я очень полюбил эту кровать. Это самая удобная кровать из всех, на которых мне приходилось спать.
— Да, да, конечно, она не похожа ни на одну… — еле слышно прошептала Луиза, отворачиваясь от него и заливаясь румянцем.
Боже, помоги! Хватило одного взгляда на этого человека, с небрежной грацией двигавшегося по комнате, как все благоразумие и вообще всякая способность мыслить мгновенно покинули Луизу.
Луиза с трудом вздохнула и снова постаралась взять себя в руки.
— Ты… ты говоришь о своей тетушке. Она живет здесь, с тобой?
— И да, и нет, — ответил он. — Тетя Софи живет здесь и присматривает за замком, когда я в Париже, то есть большую часть года. Однако я не очень-то вежлив. Даже не спросил, тебе получше?
— Да, гораздо лучше. Большое спасибо, ты буквально спас мне жизнь. Но теперь мне нужно ехать.
— А как же быть с твоей одеждой? Боюсь, что Роза еще не успела постирать и высушить ее. И к тому же твои туфли совершенно развалились, и у меня не было другого выхода, как выбросить их.
Пока Ксавье говорил, Луиза лихорадочно искала выход из этого дурацкого положения.
— Да, да, но если ты одолжишь мне брюки, рубашку и джемпер?.. Я сразу верну их, как только приеду в Аяччо. Что касается туфель, то думаю…
— И как же ты собираешься доехать до города? Насколько я понял, твоя машина сломалась? — Облокотившись на столбик кровати, он разглядывал ее с легкой улыбкой.
— Надеюсь, тебе не составит труда добыть какой-нибудь транспорт.
— Боюсь тебя разочаровать, моя дорогая Луиза, но могу я или не могу, в данный момент не имеет никакого значения. В ближайшие несколько часов ты никуда не поедешь, — безапелляционно заявил он.
На мгновение Луиза прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Конечно, он поддразнивает ее, и глупо попасться на крючок этого несносного человека. Надо держать себя в руках.
— Я очень благодарна тебе за все, но теперь очень прошу помочь мне уехать. Прямо сейчас! — твердо заявила она, сжав зубы.
— Ты так быстро забыла о грозе? — вкрадчиво спросил он.
— Конечно, не забыла. Но гроза уже давно кончилась. Я не слышу никакого грома.
— Здесь, на Корсике, так не бывает. Наши грозы такие же дикие и неистовые, как вся наша природа!
С мрачной улыбкой он подтолкнул ее к плотно занавешенному толстыми шторами окну в противоположном конце комнаты.
— Ты ничего не слышишь потому, что в замке очень толстые стены. — Ксавье нажал на кнопку, и шторы раздвинулись, открыв огромное окно с зеркальным стеклом во всю стену. — Моя покойная жена вот в такую грозу отправилась вниз, в долину, не послушав моего совета. Жоржетта не удержала машину на скользкой дороге и свалилась в пропасть. — Такая горечь слышалась в его голосе, что Луизе стало страшно жалко его.
Она стала было объяснять, что водит машину очень осторожно и нет нужды волноваться, но вдруг яркая вспышка молнии ослепила ее и раздался оглушительный раскат грома.
— Это всего лишь зарница, — успокоил, чуть посмеиваясь, Ксавье, когда она, вскрикнув от страха, уткнулась лицом ему в грудь. — Не надо бояться.
— Знаю, знаю! — бормотала она и снова в ужасе закричала, увидев, что молния бьет чуть ли не в окно.
— Здесь особо прочные стекла, не бойся. — Он задернул шторы и обнял дрожащую перепуганную девушку.
— Прости… я такая… такая глупая, — беспомощно бормотала Луиза. — Сейчас я… я успокоюсь. Это просто… ну, одни боятся мышей или пауков, а я… боюсь грома и молнии.
— Успокойся. Не волнуйся, — тихо шептал он, поглаживая ее по волосам.
Луиза изо всех сил старалась взять себя в руки. Но теперь она не в состоянии была сопротивляться этой теплой руке, ласково взявшей ее за подбородок так, что их глаза встретились.
Утонув в темно-синей глубине, Луиза задрожала, охваченная совершенно безрассудным, диким желанием ощутить прикосновение его рук к своему обнаженному телу, вкус его поцелуя. Где-то в глубине зародилось ноющее томление, на лбу выступила испарина.
Вдруг неожиданно его черты исказились, лицо стало жестким, даже суровым. Пробормотав какое-то ругательство, он опустил руки. Луиза, дрожа, беспомощно смотрела на него в полном смятении и растерянности.
— Думаю, коньяк тебе не помешает? — У нее действительно пересохло во рту. Она поняла это, усевшись в удобное мягкое кресло и на секунду прикрыв глаза, пытаясь успокоиться.
Потребовались нечеловеческие усилия, чтобы привести тело и разум в более или менее нормальное состояние. Просто необходимо покинуть этот замок, и как можно скорее!
— Луиза! — Ксавье строго смотрел на нее. — Выпей-ка это, — приказал он, протягивая ей стакан. — Тебе станет лучше.
— Спасибо. Я… э… мне уже лучше, — прошептала она, пригубив янтарную жидкость.
— Тебе станет еще лучше, если немного поешь, — решительно заявил он. — Пойдем-ка вниз. Думаю, Роза уже приготовила что-нибудь. Но сначала, — сказал он, направляясь в гардеробную, — надо найти тебе какую-нибудь обувь.
— Нет, нет. Не надо беспокоиться.
— Очень даже надо. Совершенно ни к чему простужаться. В этом замечательном замке, в каменных толстых стенах довольно холодно и сыро. Хотя эти туфли трудно назвать «шикарной обувью», но, во всяком случае, в них не замерзнешь. — Он, казалось, забыл о своем мрачном настроении.
Поразительный человек, совершенно непредсказуемый, в смятении думала Луиза, засовывая ноги в туфли, оказавшиеся, разумеется, слишком большими. То он рычит, как разъяренный медведь, то буквально через мгновение становится поразительно внимательным и даже добродушным.
— Прости, что доставила тебе столько беспокойства, — она осторожно сделала первый шаг и тут же услышала его смешок.
— Луиза, дорогая, ты выглядишь нелепо в этих «лыжах» и в коротеньком купальном халате. Никогда не подумаешь, что ты — серьезная деловая женщина, просто девочка-школьница!
Луиза была слишком поглощена тем, чтобы осторожно передвигать ноги в огромных мокасинах по пушистому ковру, чтобы придумать какой-нибудь язвительный ответ. Ксавье привел ее в комнату, которую он назвал «маленькой гостиной».
