Стейси Кортис - Выгодная партия
Гленн коротко кивнул. Небрежные манеры, прическа и весь облик придавали Гленну вид опытного игрока, со стороны он даже внушал некоторое опасение.
— Процесс уже запущен. Работа будет продолжаться три месяца. Самое главное — быстро добиться успеха и при этом избежать проблем с полицией. Райт уже довел до ума все необходимые технические детали, — продолжал Донелли. — Вместе со своими людьми я буду заниматься вопросами распространения. Естественно, в деле у меня инвестирован и собственный капитал, но я предпочитаю диверсификацию, поэтому ваша наличность будет весьма кстати.
Гленн улыбнулся, но в этой улыбке было очень мало от ее привычного обаяния.
— Сколько мне нужно инвестировать?
Последующие полчаса двое мужчин провели, обсуждая чисто финансовые вопросы и процедуры обмена информацией. Голова Кристины закружилась, потом глухо застучало в висках, но она изо всех сил пыталась не упустить нить разговора Маккейна и Донелли. Когда сидящий рядом Эрик Райт неожиданно завел речь о последних веяниях в обувной моде, она презрительно усмехнулась. Если мистер технический гений решил, что сможет разговорами о щеголеватых этикетках и новостях из мира пляжных сандалет отвлечь ее внимание, то это только потому, что он просто незнаком с ее гардеробом.
Тем не менее, прислушиваясь к разговору Гленна с Донелли, Кристина не забывала о своей роли в этом фарсе и не без труда вспоминала кое-какие новости, вычитанные из журналов мод. Вообще, она сделала вывод, что шпионская работа очень изнурительна.
4
Гленн с Кристиной возвращались в отель на такси. Угрюмо посматривая в окошко машины, Гленн вспоминал отца. Который вдобавок еще был и его боссом. Странные отношения отца и сына, связанных иерархией служебного подчинения. Они работали в одном ведомстве. Начальник и подчиненный. Отец и сын.
У Кристины ситуация была несколько иной. Ей хотелось, чтобы отец понимал ее, а она сама, наоборот, старалась не вникать в то, что делал он. Относилась к числу исключительно законопослушных граждан: платила налоги, заслышав сзади полицейскую сирену, перестраивала автомобиль в правый ряд или прижималась к обочине, искренне сочувствовала борьбе за справедливость и торжество закона. И вместе с тем с пренебрежением относилась к отцовской работе. А еще очень скорбела по своей матери… И ненавидела отца за ту жизнь, которая принесла ей боль.
Этот конфликт чувств сразу пленил Гленна, и он влюбился в Кристину с первой минуты их знакомства. Словно в наказание за его собственный выбор жизненного пути. Или все-таки в утешение?
Его мать тоже покинула их, правда не так трагично, как мать Кристины. Она ушла по собственной воле. Отказалась жить с человеком, который фанатично был предан своему делу. И с сыном, которого она родила. В течение десяти лет она пыталась ужиться с ним, но так и не смирилась с тем, что приходилось с замиранием сердца ждать телефонного звонка или сообщения о гибели или исчезновении мужа. Поэтому ее в общем-то трудно было в чем-то винить. Отец мог быть холодным и безжалостным. Вряд ли он подходил нежной и мягкой женщине, привыкшей к сельской жизни. Сын был копией отца, что лишь подстегнуло уход матери.
Итак, она ушла. Отец не мог заменить ему мать. Да, он справлялся о его успеваемости в школе, следил за тем, чтобы сын держался подальше от наркотиков и алкоголя, возил его на бейсбольные матчи, позволял иметь подружек и развлекаться. Однако Гленн никогда по-настоящему не ощутил, что у него есть отец, что он рядом, не почувствовал эмоциональной или интеллектуальной связи с ним.
Так продолжалось до тех пор, пока в возрасте пятнадцати лет Гленн не застал отца надевающим голубые контактные линзы…
Именно тогда он стал догадываться о его настоящей работе. Мальчика поразило то доверие, которое оказал тогда ему отец. Поделившись с сыном секретами шпионского мастерства, Уэлдон Кроули одновременно начал растить себе смену. И теперь его сын может с гордостью сказать, что другим агентам в отделе очень далеко до его уровня.
Лишь в последний год, с тех пор как в его жизни появилась Кристина, Гленн начал подвергать сомнению свои способности. Отец изменил фамилию сына, чтобы никто не мог догадаться об их родстве. Он научил его лгать, научил быть тем, кем на самом деле он не был.
Кристина захлопнула дверь гостиничного номера.
— Я зашла сюда с тобой только для того, чтобы…
Гленн приложил ладонь к ее губам.
— Жучки, — тихо проговорил он одними губами. — Донелли может услышать нас.
О Господи! — подумала Кристина. Лучше бы в ванной они нашли таракана!
Она коротко кивнула, и Гленн убрал руку. Скрестив руки на груди, она наблюдала, как он вытащил из кейса маленький приборчик, а потом медленно прошел с ним по всей комнате.
Гленн обнаружил три жучка — два в гостиной и один в ванной. Он подкинул на ладони крошечные предметы и протянул Кристине.
— Теперь можно поговорить, — облегченно произнес он.
— А им не покажется подозрительным, что их аппаратура не работает? — логично предположила она.
— Ничего, зато будут знать, что я не какой-нибудь простак.
Когда он спрятал жучки в свой кейс, Кристина глубоко вздохнула.
Гленн с размаху бросился на диван.
— Тебе нужно немного поспать, дорогая, — тихо предложил он. — Завтра нам предстоит трудный день.
— Ну уж нет! — Схватив Гленна за руку, она потянула за нее, чтобы заставить его сесть. — Мы поговорим сейчас.
Гленн резко подался вперед, Кристина оказалась в его объятиях. Его глаза неистово сверкнули, а дыхание стало горячим и прерывистым. Словно она разбудила спящего леопарда.
— Тебе не стоит отталкивать меня сейчас, Кристи.
Сердце ее глухо стукнуло, но, как ни странно, она не испугалась. Она ощутила возбуждение.
— Несколько часов я наблюдал, как эти два идиота восхищались тобой, трогали своими мерзкими руками и вообще вели себя так, что мне хотелось прикончить их на месте…
Оказывается, Гленн ревнует ее! Это открытие вызвало у нее приятный трепет.
— И все это время, — продолжал Маккейн, — ты должна была играть роль ласковой и доступной подружки — нежно смотреть на меня, прикасаться, целовать. — Он тяжело вздохнул. — А мне приходится лишь ловить твой аромат… Пойми, ты два с половиной часа находилась всего в нескольких сантиметрах от меня. Поэтому я был на грани.
Расширенными от удивления глазами Кристина взглянула на его измученное лицо. И сердце — та его часть, которая, как ей казалось, всегда будет на стороне Гленна, — сжалось.
Освободив руку, она медленно, словно в первый раз, провела ладонью по его шершавой щеке.
