Маргарет Малькольм - Белая камелия
Он тут же, не сходя с места, позвонил в машинописное агентство, чтобы они прислали девушку, которая печатала его предыдущие работы. Она сделает все в мгновение ока, прежде чем он успеет передумать.
Ник бродил по комнате, пока присланная из агентства девица стучала на машинке. Клацанье клавиш ужасно его раздражало, и Ник гадал, печатает ли она механически или по ходу дела успевает читать текст.
Он даже, наверное, спросил бы, что она думает по поводу его пьесы, если бы неожиданно не явилась Коринна.
— Уже закончил! — воскликнула она ликующе, когда он объяснил ей, в чем дело. — Как чудесно, Ник! Она получилась не хуже, чем «Обрывки и осколки»?
— Ну… — Его смутило, что Коринна начала говорить об этом при машинистке. — Подожди — прочтешь сама.
Он передал ей первые, уже отпечатанные листки. Коринна устроилась поудобнее в кресле и принялась читать. Через некоторое время она нахмурилась.
— Кажется, эта пьеса не очень похожа на «Обрывки и осколки», да? — заметила она.
Ник рассмеялся:
— Дорогая, какой смысл писать две одинаковые пьесы? Про меня начнут говорить, что я повторяюсь.
— Да, но… — небрежно произнесла она, снова углубившись в чтение. Она сразу поняла, что пьеса хороша и что роль главной героини написана блестяще. Но это была совсем не ее роль. Она просто не могла представить себя в роли Джилл. Ей сразу вспомнилось все, что говорил Марк. Сможет ли Ник еще раз повторить свой успех? И сознает ли он до конца, что успех его первой пьесы во многом создан ее игрой? Судя по всему, он так не считал.
Впрочем, можно будет, конечно, кое-что изменить. Это нетрудно. Только, пожалуй, стоит немного подождать с этим. Она знала по своему опыту, что авторы готовы биться до последнего за каждое слово. Но потом, постепенно, они начинают понимать, что все изменения в их же интересах, и успокаиваются.
— Это просто замечательно, Ник, — сказала она наконец, разглаживая ладонью последний лист. — Конечно, она очень отличается от твоей прежней пьесы — я уже говорила. Она уже полностью закончена?
— Целиком и полностью! — твердо сказал он. — Я не позволю изменить в ней ни слова!
Коринна опустила глаза.
— Да, я тебя понимаю. — Видимо, придется с ним побороться. Ника трудно будет переубедить, ведь он такой упрямый.
Ник пошел провожать машинистку. У Коринны было несколько минут, чтобы обдумать положение. Внезапно она почувствовала приятную уверенность от слов Марка — он ведь говорил, что будет только счастлив обеспечить ей финансовую поддержку. Но разорвать контракт…
— А какие у вас планы с мистером Джанкином по поводу новой пьесы? — спросила она.
— Мм… «Осколки» будут идти еще пару месяцев, не больше. А мы тем временем приступим к репетициям примерно в том же составе. Премьеру назначим где-нибудь на сентябрь.
— Понятно, — задумчиво сказала она. — Ник, а нельзя устроить хотя бы первое прослушивание прямо сейчас? Раз ты говоришь, что играть будут все те же, можно было бы им показать пьесу, чтобы мы получили о ней какое-то представление. Тогда у тебя осталось бы время на исправления и переделки.
— Я же тебе сказал — на этот раз никаких изменений не будет, — упрямо повторил Ник. — Ты, кажется, забываешь, Коринна, что я несу половину всех расходов по постановке. Так что последнее слово остается за мной!
— Конечно, дорогой, как скажешь, — автоматически согласилась Коринна.
— Вот именно! — сказал он строго, а потом неожиданно улыбнулся. — Дорогая, это просто смешно — мы спорим из-за того, что вовсе не понадобится. Пойдем лучше куда-нибудь пообедать. Забудем на время про работу. Мы с тобой заслужили небольшой отдых.
— К сожалению, не могу, Ник, прости, — вздохнула Коринна, — У меня сегодня нет времени — мне нужно пообедать со старым приятелем; он приехал в Лондон всего на несколько дней…
— Ну, так позвони ему и договорись на другое время, — предложил он, но она только засмеялась.
— Не искушай меня. — Со смехом она сбежала вниз по лестнице.
Дома Коринна сразу сняла телефонную трубку:
— Марк? Мне надо срочно тебя видеть. Да, прямо сейчас. Надо поговорить…
Впоследствии Ник вынужден был признать, что Коринна приняла единственно верное решение, но тогда он был просто сражен ее жестокостью.
Однажды утром, взяв в руки газету, он увидел на первой странице фотографию. На ней красовались Коринна и Марк Долби. Чуть ниже была подпись: «Мисс Коринна Чейл, актриса, блестяще сыгравшая в нашумевшей пьесе «Обрывки и осколки» в Трифориуме, после своего бракосочетания с мистером Марком Долби. Мистер Долби, как известно, планирует финансировать театральную карьеру своей жены».
Но этого просто не может быть! Ник отбросил газету и попытался взять себя в руки. Как же так! Он видел Коринну только вчера — они разговаривали, — и она ни слова ему не сказала…
Он схватил телефонную трубку и набрал ее номер. Бекки, ее горничная, сняла трубку, но добиться ему ничего не удалось.
— Простите, мистер Ханслоу, мисс Чейл нет дома!
Разумеется, ей велели так отвечать. Это было ясно.
— Пойди к ней и скажи, кто звонит! — потребовал он.
Последовала небольшая пауза — видимо, Бекки говорила кому-то в комнате, кто звонит. Ответом был отказ.
— Простите, мистер Ханслоу, но мисс Чейл и правда нет дома.
— Понятно. — Он в бешенстве кинул трубку. Что ж, отказавшись говорить с ним, Коринна дала ему понять, что все это правда.
— Но почему? Что случилось? — недоумевал он, задавая эти вопросы неизвестно кому. Что заставило Коринну выйти замуж за Долби!
Он снова схватил газету. «Мистер Долби планирует финансировать театральную карьеру своей жены». Но Коринне не нужна поддержка такого человека, как Марк! По крайней мере, выходить за него замуж — это уж слишком! Но почему она сделала это?
Ник изнемог, пытаясь разрешить эту загадку. Наконец он в ярости схватил газету, скомкал ее и забросил в угол комнаты.
Он не успел позавтракать, но ему совершенно не хотелось есть. Он сварил черного кофе и залпом выпил три чашки подряд. Затем, не в силах выносить тишину пустой квартиры, он вышел на улицу.
Он понятия не имел, куда идет. Все улицы казались одинаковыми. Несмотря на теплую погоду, Ник дрожал, словно его бил озноб.
Постепенно, измучившись бесконечным неразрешаемым вопросом «почему?», он вдруг понял, как это, в сущности, не важно. Главным было то, что Коринна сделала это.
Ник задохнулся от дикого, совершенно неприличного гнева. Всегда кажется, что такие вещи могут случиться с другими — с соседом, приятелем по колледжу, коллегой, — но это произошло именно с ним! В это невозможно было поверить. Ник привык, чтобы весь мир лежал у его ног. И вот вдруг Коринна унизила и оскорбила его, причем он не мог понять, чем это заслужил.
