Барбара Данлоп - Озеро нашей надежды
Немного помедлив, Лукас последовал ее примеру. Котлета по сравнению с булочкой была маленькой, поэтому он добавил к ней ломтик сыра.
Девин откусила большой кусок, прожевала и проглотила:
— М-м-м… Умираю с голоду.
— У тебя был трудный день? — спросил Лукас.
— Я ничего не ела после ланча, — ответила она.
Лукас попробовал свой гамбургер. Мяса в этой части не оказалось, но все остальное было довольно вкусным.
— Ты прогнал Стива, — заметила она, взяв маринованный корнишон.
— Да. Он пытался привлечь тебя на свою сторону.
— А ты сам? — спросила она. — Ты тоже пытаешься привлечь меня на свою сторону?
— Я на стороне правды и справедливости.
— Мне что-то так не кажется.
— Да? — Было бы интересно узнать, чем он хуже своего кузена.
— Пока из вас двоих я предпочитаю Стива.
Лукас отложил свой гамбургер:
— И ты еще спрашиваешь, почему я против тебя борюсь?
Эта женщина совершенно не разбирается в людях. Она словно наивный ребенок, который идет за тем, кто дает ему конфету.
— Мы могли бы найти компромиссное решение, — предложила она.
— Хочешь, чтобы я пошел на компромисс? Ты так запуталась, что считаешь Стива хорошим парнем. — Лукас сделал глоток вина.
— Если я заключу с тобой соглашение, то буду выполнять его условия.
Лукас не поверил в это ни на секунду.
— До того момента, пока тебя не перестанет что-то устраивать в этом соглашении.
Девин откусила еще кусок гамбургера и, прожевав его с задумчивым видом, сказала:
— Думаю, это так. То есть я хотела сказать, что перестану тебя поддерживать, если ты совершишь серьезную ошибку.
Девин Хартли — это воплощение всего, чего он боится. Она непредсказуемая, ненадежная и непоследовательная.
— Ты невыносима.
— Нет, это просто ситуация сложная.
Лукас был вынужден признаться, что понимает ее точку зрения.
— У меня нет такого ответа, который бы тебя удовлетворил, — признался он. — Единственное, что я знаю, это то, что могу доверять самому себе.
Девин печально улыбнулась:
— А я могу доверять себе.
Они долго молча смотрели друг на друга.
— Положение безвыходное, — заметил Лукас.
— Предлагаю перевести разговор на другую тему. — Она отпила немного вина из своего бокала. — Лекси попросила меня еще раз тебя поблагодарить за спасение катамарана.
— Я уже давно так быстро не плавал, — ответил он.
— Мне жаль, что твой костюм испорчен, — сказала Девин.
— Забавно, в последнее время рядом с тобой я лишаюсь одежды.
Это прозвучало двусмысленно, и она смутилась, очевидно вспомнив их поцелуй. Пока не поздно, нужно перевести разговор в более безопасное русло.
— Тебе нравится плавать под парусом? — спросил он.
— Да, и Амелии, кажется, тоже. Она очень любит воду.
— Мне следует как-нибудь взять тебя с собой на прогулку по Пьюджет-Саунд.
— У тебя есть парусное судно?
— Оно чуть побольше вашего катамарана. Возможно, нам придется взять с собой команду.
— Команду?
— Трех или четырех человек.
— Как велико твое судно?
— В моей яхте сорок шесть футов.
Девин мягко рассмеялась:
— Действительно, она совсем немного больше катамарана.
— Мы могли бы на ней поужинать, — предложил Лукас. Это очень походило на приглашение на свидание, но ему было все равно. Он обнаружил, что ему хочется провести вечер на яхте с Девин.
— На яхте такого размера мы могли бы доплыть до Ванкувера.
— Конечно. — Они поплывут, куда она захочет.
Девин прислонилась к спинке стула и, вертя в руках бокал, произнесла:
— Ты ведешь замечательную жизнь, Лукас Демарко.
Он окинул взглядом по-домашнему уютную атмосферу веранды:
— Ты тоже.
— Не сейчас, — отрезала она.
Лукас вздохнул:
— Будешь со мной пререкаться или, может, примешь мою похвалу в адрес твоего дома?
— Мой дом не может произвести на тебя впечатление.
Лукас подался вперед и поставил локти на стол:
— С тобой, Девин Хартли, невероятно сложно разговаривать.
Опустив бокал, она скопировала его позу:
— А у тебя, Лукас Демарко, плохо получается скрыть свое высокомерие.
— Мне действительно нравится твой дом. За исключением ванной и, — он поднял голову, — этих пластиковых фонариков.
— Чем тебе не нравятся эти фонарики?
Одни из них деформировались, другие поблекли, провода местами провисли.
— Они пожароопасны.
— Их купила моя мать.
Лукас не знал, что на это ответить.
— Моя мать любила эти фонарики, — произнесла Девин более высоким тоном. — Она умерла, когда мне было двадцать, а Монике девятнадцать.
— Мне… э-э… жаль.
— Тебе жаль, что ты оскорбил мой дом, или жаль, что у моей матери был плохой вкус?
Лукас обнаружил, что она едва сдерживает смех:
— Ты надо мной смеешься, не так ли?
Девин улыбнулась и пожала плечами:
— Эти фонарики достались мне в наследство вместе с домом. Они мне нравятся, потому что каждый вечер создают праздничное настроение.
— Значит, вот что такое для тебя жизнь? Одна большая вечеринка.
— И это говорит мне известный плейбой?
— Плейбой? — Он поднял брови.
— Я видела фотографии, читала статьи. Ты посещаешь вечеринки намного чаще, чем я. У тебя очень большой список подружек.
— С большинством из них я встречался по одному разу.
— Ты имеешь в виду, спал по одному разу?
— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою сексуальную жизнь.
— Слишком стыдно?
Он подался еще немного вперед:
— Слишком скучно.
Рассмеявшись, Девин откинулась на спинку кресла. Он заметил, что ее бокал пуст, как и его.
— Я не это ожидала от тебя услышать.
— Еще вина? — спросил он, потянувшись за ее бокалом.
— Да, спасибо.
Лукас поднялся, чтобы пойти на кухню.
— Это твой способ положить конец неприятному разговору? — бросила она ему вслед.
Наполнив бокалы вином, он вернулся на веранду, где Девин ждала его ответа.
— Что неприятного может быть в свиданиях с красивыми женщинами? — спросил он, ставя бокалы на стол.
— Я говорила о твоей скучной сексуальной жизни.
— Может, расскажешь о своей? — вызывающе бросил он.
— Нечего рассказывать.
— Разве это не скучно? — По правде говоря, его заинтриговал ее ответ. Нечего рассказывать? Что она имеет в виду?
— Я забочусь о ребенке, — сказала она. — У меня не остается времени на свидания.
— А до этого? — Девин начала заботиться об Амелии всего три месяца назад.
