Люси Гордон - Однажды летом в Италии
— Miodio, — прошептал он. — Ваши глаза видят все мои секреты?
— Нет, что вы. Я имела в виду, что нельзя давать мести разгуляться, иначе она может зайти слишком далеко.
— И это говорит женщина, которая только отправила своего любовника на заведомо бесплодные поиски.
— Но, заметьте, я не сделала ненароком больно кому-нибудь еще.
— Вы не похожи на других женщин, — задумчиво произнес Маттео и, увидев, что она нахмурилась, быстро проговорил: — Пора ложиться спать. У нас обоих был насыщенный вечер.
— Да. Спокойной ночи.
И они разошлись по своим спальням.
Холли вскоре обнаружила, что Лиза хорошо рисует, и они обе прекрасно проводили время за карандашами и альбомами. Было приятно учить ребенка, который так легко схватывает азы живописи. Иногда Холли позволяла Лизе рисовать на свободную тему. Результаты на многое пролили свет.
У Лизы был дар хорошо изображать людей, и она все время рисовала одну и ту же картинку. На ней была счастливая семья, состоящая из отца, матери и маленькой девочки. Иногда это были мать и ребенок, иногда отец и ребенок, но никогда — одни родители. Это показалось Холли странным. Когда она спросила, Лиза не ответила, но у нее было такое же отсутствующее выражение лица, какое Холли иногда наблюдала у ее отца.
Однажды утром ей пришла посылка. Холли раскрыла ее и изумилась. Там лежало черное платье для коктейля, которое так понравилось ей, а под ним — еще более роскошное малиновое платье. Записка гласила: «Вторая часть заказа».
Она же не заказывала их, тогда кто?
Потом Холли вспомнила, как Маттео подошел к ней сзади в тот момент, когда она боролась сама с собой, глядя на экран ноутбука. Видимо, он прочитал ее мысли и расширил заказ.
В это время вошел Маттео.
— Я рад, что они прибыли, — сказал он, взглянув на вещи.
— Не надо было заказывать для меня такие роскошные наряды, — укорила Холли.
— Можете отослать обратно.
— Я подумаю об этом, — не очень убедительно ответила она.
— Завтра вечером я даю званый обед. Мои друзья любят Лизу, и я хотел бы, чтобы вы привели ее. Я дам знать, когда буду готов.
В этот момент Лиза просунула в дверь голову.
— Вот ты где. Ты обещала почитать мне книжку. — Она объяснила отцу: — Книга на английском языке. Холли читает ее мне по-английски, но останавливается на самых интересных местах, и я должна прочитать немного сама, чтобы узнать, что будет дальше.
К удивлению Холли, взгляд Маттео стал холодным.
— Да, это замечательный способ изучения иностранного языка. Мне надо идти. Не забудьте о завтрашнем обеде.
— Мы спустимся вниз к гостям твоего папы, — объяснила Лизе Холли.
Лиза в восторге попыталась схватить отца за руку, но он тут же отстранился.
— Мне нужно работать.
— Ну, пожалуйста, папа, всего несколько минут.
— Я занят, piccina. Отпусти меня.
Холли мягко отвела ребенка в сторону. Она снова почувствовала холодок в отношениях отца и дочери.
— Сегодня процессия, папа? — спросила Лиза.
— Нет, завтра. Вот поэтому мы будем обедать все вместе. Когда ты спустишься к ним, piccina, ты должна хорошо себя вести.
— Хорошо, папа.
Холли рассердилась на Маттео. Ребенку требовалось немного его внимания, а он лишь потребовал от нее хорошего поведения. Стало еще больнее, когда она увидела, что Лиза, не признавая поражения, весело улыбается.
— Что за процессия? — спросила Холли, когда судья ушел.
Лиза попыталась объяснить:
— Все адвокаты и судьи выйдут из ратуши и отправятся процессией по городу. Мы можем увидеть это по телевизору.
На следующее утро они включили телевизор в назначенное время. Холли впервые увидела Маттео в официальной черной мантии с длинными золотыми кисточками на плече.
— Только у судей есть золотые кисточки, — пояснила Лиза. — У обычных адвокатов они серебряные.
Она была всего лишь ребенком, но ее глаза светились гордостью и восхищением, когда она смотрела, как ее отец идет с другими судьями, такой высокий и красивый.
— Это судья Лионелло, — Лиза указала на полного, улыбающегося мужчину рядом со своим отцом. На вид ему было лет шестьдесят. — Он очень хороший. Папа называет его своим наставником, но я не знаю, что это такое.
— Наставник — это тот, кто учит, как надо что-то делать.
— Никто не учит папу, что нужно делать, — мудро заметила Лиза. — Он не допустит этого.
— Могу себе представить.
Процессия внезапно остановилась, и камера задержалась на Маттео. Холли решила, что его единственным недостатком была красивая внешность. Он был слишком красив для судьи. В этот момент Фаллуччи повернулся к судье Лионелло и улыбнулся ему, отчего у Холли перехватило дыхание. Она никогда не видела у него такой улыбки: теплой, ласковой и доброй. Он словно снял защитную броню.
Вот какой он на самом деле, с облегчением подумала Холли. Но он не показывает себя настоящего, потому что никому не доверяет.
В тот вечер они с Лизой смотрели в окно на верхнем этаже, как к входу подъезжают длинные лимузины. Некоторых мужчин сопровождали женщины в элегантных вечерних нарядах.
Лизе разрешили передвигаться без кресла, на ней было красивое голубое длинное платьице, закрывавшее больную ногу.
Холли не стала надевать платье для коктейля, а выбрала струящиеся темно-синие брюки и белую шелковую блузку.
Маттео представил ее как родственницу своей жены, и ее радушно приняли. Все восторженно приветствовали Лизу, было ясно, что она всеобщая любимица. Немного понаблюдав за нею, Холли расслабилась.
— Позвольте предложить вам бокал вина, — обратился к ней миловидный молодой человек. — А потом мы будем говорить по-английски, потому что я бы хотел совершенствовать свои знания иностранных языков.
Поскольку он и так прекрасно говорил по-английски, Холли поняла, что он кокетничает. Она со смехом приняла бокал вина.
— Меня зовут Томазо Бандини, — с поклоном представился он. — Думаю, мы станем большими друзьями.
— Если только из-за вас у меня не будет неприятностей с синьором Фаллуччо. Я здесь, чтобы присматривать за Лизой.
— Но Лиза общается с четой Лионелло. Так что вы можете позволить мне заняться вами.
Томазо был не единственный, кто оказывал Холли знаки внимания. Несколько других мужчин с восхищением рассматривали новую знакомую. Заметив это, Маттео отвел ее в сторону.
— Спасибо. Не знаю, с чего вдруг…
— Зато я знаю, — сухо ответил он. — Думаю, Лизе пора ложиться спать.
Прощание заняло некоторое время, поскольку все хотели попрощаться и с Лизой, и с Холли.
