Лесли Ламберт - Брак по умолчанию
– Но мне и в голову не пришло туда заглянуть. Я не собиралась стирать раньше вечера вторника. Сразу бы и форму постирала…
– Какую еще форму?
– Мою, – Энн вздохнула, – лыжную форму.
– А-а, понятно. Здорово ты придумала.
Энн озадаченно уставилась на супруга:
– Скажи на милость, что ты имеешь в виду?
– Запросто! Моя рубашка – моя лучшая офисная рубашка – и твой лыжный костюм! Постирала бы уж лучше ее сразу с проволочной мочалкой, или, там, я не знаю, с куском дерюги. Лучше способа испортить ее и я бы не придумал, даже будучи мальчишкой. В те годы, когда я им был, разумеется.
– Знаешь, я об этом как-то не подумала. Прости. Разумеется, лучше я постираю ее со своими блузками или платьем.
– Да уж пожалуйста.
Брайан присел на высокий табурет.
Его лицо чуть-чуть прояснилось, но только чуть-чуть.
– Кофе? – все еще бодрым и вдохновенным голосом уточнила Энн.
– Растворимый?
– Разумеется.
Брайан презрительно фыркнул:
– Там, откуда я родом, растворимый кофе пьют лишь совсем уж жалкие неудачники и отсталые слои общества.
– Но, Брайан… Ведь у нас нет кофемашины. Ты сам не стал приобретать ее, когда поселился здесь…
– Могла бы и сама сообразить, – проворчал Брайан, но уже без должной обиженной интонации. – Купила бы турку, варила бы настоящий кофе в турке.
– Мы можем пройтись по магазинам, – предложила Энн. – Как у тебя с выходными? Босс пока не просил выйти поработать и в этот уик-энд?
– Насчет субботы он что-то такое озвучивал. Про воскресенье – точно нет. Ладно, попробуем пройтись по магазинам. Может, и тебе сможем подобрать что-нибудь из одежды. – Он недовольно посмотрел на жену. – А то ты в этих своих безразмерных свитерах… выглядишь блекло.
Вот те раз, подумала Энн. Таких замечаний о моей внешности раньше не было. Неужели я недостаточно ухаживаю за собой?
Впрочем… Большую часть свитеров и пуловеров ей покупала или вязала мама. На свой, в общем-то, вкус. Цвета и впрямь могли быть бледноваты, пресноваты или даже скучноваты. Разумеется, для такой привлекательной и яркой девушки, какой являлась Энн.
А, значит, в замечании Брайана нет и не может быть ничего обидного…
В каком-то смысле это даже своего рода проявление заботы.
И она улыбнулась, довольная тем, какой у нее все-таки замечательный муж:
– Тогда, может быть, хочешь какао, милый?..
Подобные вспышки нервозности становились нередки у Брайана. Конечно, они так или иначе заканчивались, супруги мирились, но оставалось что-то вроде осадка.
Энн, по сути, и не с кем было посоветоваться. Разговоры по душам о семейной жизни с мамой? Энн для этого была слишком горда. И считала, что она уже достаточно взросла и независима для того, чтобы разбираться в подобных делах самостоятельно.
Подруг, выскочивших замуж раньше и уже успевших обзавестись каким-никаким опытом семейной жизни, у Энн не было. Ее брак вообще был довольно ранним по меркам этого городка.
Приходилось обходиться тем, что есть – собственными силами, чутьем и соображением.
Как-то раз Энн попросила Брайана освободить для ее вещей немного больше места в шкафу. Он, конечно, выделил для нее три полки, но этого было недостаточно, особенно с учетом новых покупок Энн.
– Хорошо, – коротко ответил Брайан, услышав просьбу жены, – на днях постараюсь освободить для тебя место.
«На днях» выпало на уик-энд.
Энн вошла в комнату с чашкой свежесваренного (в джезве!) кофе с тростниковым сахаром и застала врасплох Брайана, который вытащил из шкафа какие-то картонные коробки и вдумчиво разбирал их.
– Ты уже освободилась на кухне? – невольно вздрогнув, поинтересовался он.
– Да, а что?
– Я думал, что ты там принялась за картофельную запеканку. Скоро вроде должен быть обед…
– Я тут тебе мешаю? – догадалась Энн. – Может, давай помогу?
Не став дожидаться ответа от Брайана, она уместила чашку с кофе на подлокотнике дивана и взяла стопку каких-то бумаг из верхней коробки – просто так, взглянуть.
– Не смей трогать мои вещи!.. – взревел Брайан и выхватил бумаги у нее из рук…
Сказать, что Энн остолбенела, значило бы не сказать ничего.
– Но я… я же ничего плохого…
Среди бумаг были открытки на матовой со слабым мерцанием бумаге. Энн мельком выхватила слово «милый», написанное бисерным, почти что неразборчивым почерком.
Брайан перевел дух и опустил стопку прямо на пол.
– Прости, – проговорил он.
У Энн на глазах выступили слезы.
– Ну же, не плачь, – нетерпеливо сказал он, – иди сюда. Я не хотел на тебя кричать.
Энн нерешительно шагнула в его объятия.
– Это… своего рода привет из прошлого. Сам не знаю, зачем я решился перевезти сюда часть этого барахла. Давно надо было все выкинуть. Не нужно обижаться на меня… милая.
– Ладно, – всхлипнула Энн.
– Ну прости. Проехали. Забыли, хорошо?
– Хорошо.
– Это мне кофе?
– Да. Конечно. Тебе.
– Спасибо, радость моя. Давай я пока разгребусь тут, вышвырну прочь ненужный хлам, а ты приготовишь для нас что-нибудь горяченькое. Идет?
– Идет.
– А потом посмотрим что-нибудь по кабельному телевидению. Вечером там обычно полно комедий.
– Хорошо, – всхлипнула напоследок Энн, но уже через улыбку, и вышла из комнаты.
Вечером они занялись любовью при свете все того же искусственного камина. Брайан прошептал, что незачем отправляться в кровать, когда можно ощущать всей кожей мягкий ковер. Энн молча согласилась с ним. Он был и нежен, и настойчив, и последователен, и внезапен. В очередной раз Энн вознесла хвалу небесам за то, что сейчас она рядом с таким прекрасным мужчиной.
Жизнь, казалось, приобрела окончательный и завершенный смысл.
Они оба уходили на работу (Энн – реже), надевая кто деловой, а кто лыжный костюм… Энн готовила ужины, Брайан извлекал из тостера тосты для завтрака и намазывал их джемом. Вещи были разложены по соответствующим полкам, в ванной мирно соседствовали две зубные щетки, гель для бритья и восковые полоски для депиляции. Изредка Энн и Брайан выбирались к родителям девушки – на шарлотку, на баклажанную запеканку, на яблочный сидр. Любимый Энн вполне доброжелательно и миролюбиво общался со всем ее семейством. Вот только Элисон все чаще стала где-то пропадать: вместо подготовки к экзаменам она отправлялась на свидание, в кафе, по магазинам с подружками.
Однажды Брайан задержался в офисе допоздна. Энн решила навестить родителей. В такси было очень жарко, и, когда Энн вошла в дом, ей захотелось умыться. Она поднялась наверх, в свою бывшую спальню.
Умываясь, Энн почувствовала внезапно подступившую дурноту. Покачнувшись, она села на край ванны. Ее мутило, голова кружилась, ноги были ватными, а в коленях – слабость.
