Светлана Бестужева-Лада - Новое амплуа
В принципе, он собирался именно сегодня вечером назначить первое свидание коллеге-актрисе. Но после разговора, который у них только что состоялся, желание встречаться вне съемочной площадки пропало. Но настрой на романтический вечер все-таки остался. И эта куколка-костюмерша подвернулась очень кстати: внешний вид у нее вполне подходящий, а все остальное…
Все остальное, если честно, Кириллу было, как когда-то говорили, «до фонаря и выше».
— Еще не знаю, — скромно потупила голубые очи Лариса.
— А если я тебя в кафе приглашу?
— Попробуйте.
— Пойдешь?
— Пойду. Только я сегодня на работу в джинсах пришла…
— Подумаешь! — фыркнул Кирилл. — Я тоже в джинсах. Мы же не в «Гранд-Отель» собираемся…
Если Лариса и была разочарована тем, что пригласили ее не в «Гранд-Отель», то ничем этого не показала. И первое свидание прошло без сучка, но с задоринкой, и закончилось вполне традиционно для Кирилла — в его постели. Лариса снимала квартиру пополам с приятельницей и к себе кавалера пригласить при всем желании не могла. Хотя… трудно сказать, было ли у нее такое желание, скорее ее куда больше привлекала перспектива оказаться в гостях у нового любовника.
Больше всего Кирилла поразило то удивительное равнодушие, с которым Лариса отнеслась к его двухкомнатной квартире. Как правило девушки, туда попадавшие, с утра пораньше начинали примерять на себя роль хозяйки этого гнездышка: готовили нехитрый завтрак, мыли посуду, сетовали на то, как все запущено. Кирилл же тихо стервенел и ждал, когда же наконец дорогая гостья уберется восвояси.
С Ларисой все оказалось иначе. Утром она только спросила, есть ли у него кофе: на работу надо приходить бодрой, а она никак не может проснуться. И беспорядок в квартире никак не прокомментировала. Быстренько, не дожидаясь, пока Кирилл к ней присоединится, выпила чашку посредственного растворимого кофе, стрельнула у хозяина сигаретку, а на прощание сказала:
— Увидимся в гримерке.
И испарилась. Что вызвало у Кирилла положительные эмоции, поскольку любовницей Лариса оказалась отменной, да к тому же — девушкой весьма и весьма сообразительной и тактичной: сочетание, встречающееся куда реже, чем принято думать. Особенно у красавиц.
Словом, никаких отклонений от привычного сценария в первую пару недель после этой ночи не было. Наоборот, было сплошное блаженство: в телестудии они притворялись, что едва знакомы друг с другом, а вечерами… Вечерами гуляли по Москве, сидели в тихих барах, целовались, приходили к Кириллу домой и… Лариса тут же превращалась в страстную тигрицу, чтобы утром, наспех проглотив чашку кофе, убежать на работу. Или домой — переодеться, выспаться, привести себя в порядок.
И ни намека на то, что девушке хотелось бы придать их отношениям какой-то иной статус. То есть все было прекрасно и изумительно, но месяца три спустя (рекордный, кстати, срок для Кирилла!) он проснулся со знакомым чувством пресыщенности. Пьеса сыграна, все реплики известны наперед и вообще пора, как он про себя выражался в таких случаях, «сменить пластинку».
Не тут-то было!
Лариса тоже не чужда была актерскому миру. Во всяком случае, три раза подряд пыталась поступить в театральное училище, и всякий раз ей тактично внушали, что длинные ноги и очи с поволокой ни в коем случае не компенсируют полного отсутствия дарования, и пусть она выбирает любую другую профессию — от космонавта до врача и обратно — и наверняка станет неплохим специалистом. Но актрисой, даже очень плохой, она не станет никогда.
Таким образом, Лариса оказалась вроде бы и при любимом искусстве — стала костюмершей на телевидении, и вроде бы человеком второго сорта. Единственное, что ее вдохновляло, это перспектива быть замеченной каким-нибудь режиссером, который — а чем черт не шутит? — даст ей главную роль и путевку в новую жизнь. Мало, что ли, актрис, которые и играть не умеют, и красотой не блещут? Да пруд пруди!
К тому же Лариса не верила, что у нее нет таланта. В быту она прекрасно умела перевоплощаться и из разъяренной мегеры мгновенно становилась белой и пушистой кошечкой — в зависимости от обстоятельств. А уж когда познакомилась с Кириллом и захотела стать его законной женой…
Да-да, именно это желание возникло у нее, как только она впервые переступила порог холостяцкого жилища. Окрутить этого молодого, симпатичного, беспечного холостяка, войти с его помощью в самый настоящий актерский мир, и, возможно, найти более подходящего для выстраивания карьеры спутника жизни. Предварительно разведясь и получив половину жилплощади.
Да, до нее из разных источников доходили слухи о том, что Кирилл не из тех, кто женится, а, наоборот, из тех, у кого перспектива пойти под венец вызывала просто физическое недомогание. Ну и что? Переломить такое отношение к браку не сложнее, чем любой другой каприз, главное, взяться покрепче и действовать по-умному.
А это Лариса, как она сама считала, было не сложнее, чем изображать африканские страсти или равнодушие к бытовым проблемам. Сломается мальчик, никуда не денется. В самом худшем варианте сойдет и гражданский брак — на какое-то время, а там видно будет. Главное зацепиться, да покрепче, чтобы стряхнуть не мог.
Какое-то время действительно продолжалась идиллия, но потом Кирилл обнаружил, что любовница отнюдь не торопится убежать домой или на работу после приятно проведенного времени, а, наоборот, практически все свое свободное время проводит либо с ним, либо у него. На подзеркальнике в ванной незаметно появились всевозможные флакончики и баночки, там же на крючочке, специально приделанном Ларисой, повис яркий купальный халат, а в прихожей «прописались» домашние туфельки.
Еще у Ларисы появилась чудная привычка: приходить без звонка и даже намека на предстоящее появление и вольготно располагаться на жилплощади любовника. Вот тут Кирилл встревожился: связь становилась постоянной, а это уже явно выходило за рамки привычных для него отношений. Более того, бесцеремонность Ларисы его напрягала и довольно сильно.
Логичнее всего в этой ситуации было бы деликатно указать Ларисе на дверь и забыть этот роман, как некий сон. Но трудность заключалась в том, что роман-то, как таковой, Кирилла вполне устраивал. Любовницы лучше Ларисы у него еще не было. И отказываться от такого удовольствия было жалко: еще несколько недель вполне можно было бы предаваться неземным наслаждениям. Но жениться?! Или хотя бы признать, что это — надолго? Ну, знаете ли…
