Линда Холл - Счастье мимолетно
— Это в знак признательности? — неровно дыша, хриплым от волнения голосом спросил он.
У нее перехватило дыхание.
— Это… на прощание, — с трудом выдавила она. — Прощай!
Максим коротко рассмеялся.
— Да, тебе не откажешь в умении целоваться на прощание.
Он повернулся и рывком распахнул дверь. В помещение хлынул морозный воздух, сразу отрезвивший ее. Максим на секунду оглянулся на пургу, кружившую у него за спиной.
— Прощай, Лиза, — бросил он и вышел, хлопнув дверью.
Ночью Лиза почти не спала, тщетно пытаясь направить мысли на предстоящую встречу с женихом. Но воображение помимо ее воли рисовало ей одну и ту же картину: холодный холл, обветренное мужественное лицо, черные глаза и страстный поцелуй.
Встав пораньше, она уложила вещи, оделась потеплее и вышла из отеля. Вокруг простиралось снежное царство. Машины на стоянке приходилось откапывать лопатами. Автобус, которым она добралась до маленького аэродрома, откуда ей предстояло лететь в Женеву, из-за вьюги еле тащился. За ночь очень похолодало.
Не успела она войти в свою квартиру, как позвонил Фриц. Он сказал, что ждал ее с нетерпением, и обещал вечером заехать.
Лиза распаковала сумку и занялась уборкой. Затем приготовила себе суп из пакета и гренки в молоке с яйцом. Помыв посуду, она приняла душ, надела теплые тренировочные брюки и толстую трикотажную фуфайку. Ее слегка знобило, в квартире было прохладно.
Вечером появился Фриц с роскошным букетом, и она искренне поблагодарила его.
— Пойду найду для них вазу, — сказала она и уже повернулась, но Фриц удержал ее за руку.
— Подожди минуточку.
Улыбаясь, он привлек ее к себе и нежно обнял. Лизе пришлось сделать над собой усилие, чтобы тоже тепло улыбнуться и ответить на его продолжительный поцелуй.
При первой возможности она выскользнула из объятий жениха.
— Мы передавим цветы.
Он отпустил ее.
— Ладно, поставь их в воду и возвращайся. Не возражаешь, если я посмотрю хоккей? Сегодня шведы играют с канадцами.
— Конечно, — деланно рассмеялась она, — включай. — В глубине души она почувствовала раздражение. Спорт по телевизору! Для ее жениха не было более любимого времяпрепровождения.
Лиза нашла вазу и поставила букет на каминную полку. Не спуская глаз с экрана, Фриц притянул ее на диван. Одной рукой он обнял ее за плечи и повернулся, чтобы поцеловать в шею, как вдруг, услышав гром трибун, встрепенулся и воскликнул:
— Вот это подача!
Лишь когда игра была прервана рекламной вставкой, Фриц позволил себе поцелуй. Но как только игра возобновилась, снова вперился взглядом в экран.
— Как съездила? — спросил он во время одного из перерывов в игре.
— Отлично. Погода была что надо. Теперь я катаюсь куда лучше прежнего.
— Хорошо, это хорошо… Эй! Какого черта! Куда смотрит судья? — Минут пять спустя он вновь повернулся к Лизе. — Грипп не повторялся?
— Нет.
— Я рад. — Он еще раз поцеловал ее, обнял и пересадил к себе на колени. — Я скучал по тебе.
— Я тоже.
Фриц наклонился к ней, но очередной рев трибун заставил его вздрогнуть.
— Извини, — сказал он, когда ситуация успешно разрешилась. — Так о чем мы?
Лиза засмеялась.
— Смотри лучше свою игру. — Высвободившись из его объятий, она встала. — А я приготовлю на ужин блинчики.
Глаза у Фрица загорелись. Он любил ее блинчики.
— Ты самая понимающая женщина в мире.
Лиза улыбнулась и направилась на кухню. Она всегда ценила в женихе его непритворную способность относиться к ней как к самой обычной женщине. Другие мужчины вечно пытались произвести на нее впечатление, приглашая в экстравагантные рестораны и на дорогие презентации. Он предпочитал проводить вечера у нее или в его квартире. Ему нравилось, когда она готовила для него, а готовить Лиза любила.
Пройдет время, убеждала она себя, доставая из холодильника яйца и молоко, и эта неделя забудется. И она будет вспоминать о Максиме Фоллене лишь как о человеке, с которым приятно провела время, не говоря о том, что вечно будет у него в неоплатном долгу.
Теперь, когда она знает, кто он, и выразила свою признательность за его самоотверженный поступок — пусть и не совсем так, как ей хотелось бы, — теперь она наверняка найдет в себе силы победить собственные страхи и избавится наконец от преследовавших ее кошмаров.
Она разбила яйца и принялась энергично взбивать их. Из гостиной до ее слуха донесся очередной рев болельщиков и радостный возглас Фрица. Лиза улыбнулась. Жизнь возвращалась на привычные рельсы.
Минут через двадцать она подала Фрицу тарелку с блинчиками. По телевизору передавали новости: «…обвиняет правительство в том, что оно предает интересы налогоплательщиков», — говорила дикторша. Лиза еще не успела сесть, когда до ее слуха донеслось: «Спелеолог, оставшийся в живых после закончившихся трагедий исследований в пиренейских пещерах, снова вступил в схватку со смертью. На сей раз ближе к дому. Подробности этого происшествия мы сообщим в очередном выпуске новостей».
Лиза оцепенела. Схватка со смертью? — пронеслось в ее сознании. Это же Фоллен! Что с ним?
— Садись, дорогая, — предложил Фриц, подцепляя вилкой блинчик. — Мм… просто пальчики оближешь.
— Фриц?
— Мм?
— Про этот случай уже передавали? Про спелеолога? Они сообщили его имя?
Фриц покачал головой.
— По-моему, нет. — Увидев выражение ее лица, он нахмурился. — А что случилось? — Он взял ее за руку и заставил сесть рядом. — Мне казалось, у тебя нет знакомых спелеологов.
— Максим Фоллен.
— Ах, ну да! Мы с ним встречались. Но это не значит, что мы стали друзьями, верно? То есть, конечно, жаль, если с ним что-то случилось, но…
— Да нет же. Я его знаю. Я встретила его в горах. Еще раз.
— Ты ничего не говорила, — пробормотал явно озадаченный Фриц.
— Случая не было. Ты больше интересуешься своим хоккеем! — В голосе Лизы сквозило легкое раздражение.
— Извини, дорогая, я не знал, что тебе не нравится, — встревожился Фриц и поспешно выключил телевизор.
— Нет, нет, включи! — вскричала она. — Я хочу посмотреть… новости.
— Да, конечно. — Он снова включил телевизор, но убавил звук. Затем, аккуратно поставив на пол свою тарелку, он забрал тарелку у Лизы и взял ее за руки. — Так что же случилось?
— Он был в Гриндельвальде, — сказала она. — Он… Мы узнали друг друга… Ну ты же помнишь, тогда, на благотворительном ужине, он решил, что мне плохо, и…
— Ну, разумеется, помню. И он, конечно, тебя не забыл. Решил приударить?
