Г. Де Растиньяк - Приключения нежной Амелии
Он снова пришел в себя, услышав в некотором отдалении от себя мелодичный голос, который произнес на хорошем французском:
– Мануэла, погляди только на бледного иностранца вон там у церковного портала! Кажется, бедняжка болен. Пойди, спроси у него, можем ли мы хоть чем-то помочь?
Эрнст неимоверным усилием открыл глаза и увидел очаровательное женское личико. Большие, бархатно-черные глаза изучали его с мягким выражением участия и любопытства. Тонко очерченный рот, который вырисовывался на бледном овале лица подобно красному цветку, был поджат в легкой улыбке, а тонкая, украшенная браслетом рука мелкими торопливыми движениями заставляла трепетать черный узорчатый веер.
Очаровательное создание с черными локонами, ниспадающими на плечи и искусно закрепленным на лбу резным испанским гребнем, показалось в этот миг Эрнсту существом из иного мира. С запозданием, вспомнив о правилах хорошего тона, он вскочил на ноги.
– Мадемуазель!..
Однако, ощутив приступ слабости, вынужден был ухватиться за колонну.
Спутница юной красавицы оказалась полной квартеронкой средних лет с пышной грудью и широко раздавшимися бедрами. Со смехом, обнажив два ряда крепких как у хищного зверя зубов, она сказала:
– Месье, мадемуазель спрашивают, нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? Мадемуазель хотели бы вам помочь.
Прежде, чем Эрнст успел что-либо ответить, прекрасная незнакомка сама обратилась к нему:
– Месье, вы больны? Могу я чем-то быть вам полезной?
Эрнст попытался поклониться. В этот момент он проклинал свою слабость, вызванную лихорадкой.
– Мадемуазель очень добра. Я иностранец и только что прибыл в Сан-Доминго на «Императрице Нанта».
– О, вы из Парижа? Как интересно!
Известие о том, что Эрнст из Парижа, привело прелестную девушку в состояние возбуждения. Ее бледные щеки подернулись нежно-розовым светом, который, перерастая в сияние, окрасил собою воспаленные лихорадкой фантазии Эрнста.
Тот на миг закрыл глаза, чувствуя, как им вновь овладевает слабость.
– Сядьте скорее, месье! – услышал он как будто издалека милый голос. – Мануэла! Беги к экипажу и скажи кучеру, чтобы он пришел. Мы ведь не можем бросить здесь этого месье, который только что прибыл из Парижа…
Эрнст почувствовал, как проваливается в пропасть блаженной усталости. С какой радостью зарыл бы он голову в воздушные кружева светлого платья незнакомки, которая после минутного колебания уселась возле него на каменной скамье!
– Ни о чем не беспокойтесь, месье, мы вас отвезем на плантацию моего па. Па очень гостеприимен, чтобы вы знали. Наше имение Мэзон д'Орфей вам понравится. Это самое красивое поместье в наших местах, – без умолку щебетала она.
Эрнст попытался удержать нить разговора несмотря на угрозу обморока, то подступающую, то отходящую.
– Вы очень добры, мадемуазель, но я боюсь показаться вам обременительным, – возразил он.
Она, коротко засмеявшись, возразила:
– Ну, что вы! Это исключено. У папы только за домом следят двадцать четыре негритянки, которые обо всем позаботятся. И потом, в доме так много комнат. По правде говоря, мы просто не заметим вашего присутствия. То есть… я хотела сказать, мы получим возможность почувствовать ваше присутствие в нашем доме, – добавила она, о чем-то задумавшись.
Эрнст изобразил подобие слабого смеха.
– Я боюсь, что покажусь вам неинтересным собеседником, – тихо сказал он. В этот миг он пытался хотя бы на миг воскресить в своей душе образ Амелии, но почему-то на предназначенное ей место все время вклинивалось лицо этой жизнерадостной девушки.
– Кстати, меня зовут Сюзетта Дюклюзель, – после небольшой паузы сказала она. – А вы? Вы мне даже не представились!
– О, да, извините мадемуазель! Просто все это… все как-то нереально…
Эрнст представился, и Сюзетта еще пристальнее начала вглядываться в него.
– Право, в этом что-то есть! – воскликнула она и прелестным движением закрыла веер. – Выходит, вы и есть юный друг месье де Сен-Фара, и именно вас па дожидается последние несколько недель?..
Она залилась серебристым смехом.
– Как чудно, что именно я обнаружила вас! Па будет очень рад, когда я доставлю вас в Мэзон д'Орфей целого и невредимого.
Позже Эрнст будет удивляться тому, что с первых минут не почувствовал, что эта красивая, брызжущая жизнью креолка, которую он волей судьбы встретил на своем пути, сыграет в его жизни далеко не заурядную роль. Но в этот момент он ощущал лишь бесконечную усталость и облегчение, как будто из бесконечно долгого плавания возвращался к себе домой.
Поместье Мэзон д'Орфей располагалось на широком холме и сейчас все было освещено светом заходящего солнца. Обсаженный старыми деревьями подъездной путь вел к усадьбе, выстроенной в испанском стиле, а вокруг усадьбы во всей своей экзотической роскоши расстилался сад. Юкатанские лилии с длинными стеблями окаймляли облицованные мрамором фонтаны, брызжущие водяные шлейфы которых переливались всеми цветами радуги. На заботливо ухоженных клумбах, за которыми ухаживали несколько негритянок, пышно разрослись туберозы и огненные черно-красные канны. Стены террасы, к которой вела аллея, были наполовину прикрыты густыми кустами камелий. Белые, словно сделанные из воска цветы, как жидкое золото, мерцали в свете вечернего солнца.
У Эрнста вырвался вздох восхищения. Никогда в жизни он не сталкивался с таким великолепием. Прелестная спутница внимательно наблюдала за ним. Ее пышная грудь мерно вздымалась под кремовым кружевным платьем.
– Вам нравится Мэзон д'Орфей, месье? – спросила она, и плутовская улыбка обозначила прелестнейшие ямочки на ее щечках.
– Нравится?! Это просто потрясающе!! – воскликнул Эрнст с энтузиазмом. – Вы, мадемуазель, должны быть просто счастливы жить здесь!
Он поймал себя на том, что мысленно уже рисует себе идиллические картины совместной жизни с Амелией в окружении подобной роскоши. Но, нет! Кроткая прелесть Амелии среди этой пылающей красками, сжигаемой тропическим солнцем роскоши моментально побледнела бы. Зато он не мог представить себе ни в какой другой обстановке эту вот девушку, Сюзетту Дюклюзель. Она была само порождение этой напоенной южным солнцем земли, беспечная и вся лучащаяся жизнелюбием. Но своему избраннику, которому она позволит ввести себя в дом, она сделает жизнь не особо-то легкой.
– Вы спите с открытыми глазами, – вновь оборвала тишину Сюзетта своим теплым, мелодичным голосом. Эрнст попробовал засмеяться.
– Вас это удивляет, мадемуазель? – после короткого молчания ответил он, и тут же испугался, что она неверно истолкует интонацию его голоса.
