Элизабет Бартон - Ниагара в хрустальном бокале
– Почему вы не пьете? Вино превосходное. Я специально заказал полусладкое, чтобы вам понравилось.
– Я верю, что вино вкусное, – кивнула Джоанна, – но после вчерашнего предпочитаю не увлекаться.
– Вы любите вашего Стива? – спросил Роджер, сжимая руку Джоанны.
– Люблю? – переспросила она задумчиво. – Сначала мы дружили и снимали квартиру на двоих, а потом как-то все завязалось… Я бы не смогла принимать любовь от человека, который мне неприятен.
Сказав это, она вдруг осознала, что отвечает на ласки Роджера, поглаживая пальцами сухую кожу на тыльной стороне его ладони. Рука была высвобождена в ту же секунду.
– Лучше, если наши отношения останутся дружескими.
Роджер скептически посмотрел на нее, озорные искорки, заигравшие вдруг в глазах, дали ясно понять Джоанне, что он не верит ни единому ее слову.
– Пойдемте, – сказал Роджер, и они ушли из ресторана.
– Спасибо, это был чудный вечер. Еще мгновение, и ничем не сдерживаемый огненный поток закружил их в бешеном сумасшедшем танце любви, лишив страхов, предрассудков и мыслей. Была ли это истинная любовь, дарованная редким счастливчикам на Земле, или они оба обманулись, уступив страсти?
Горячая рука Роджера легла поверх ее руки. Джоанна не сопротивлялась, она перестала убеждать себя и его в их дружеских чувствах друг другу. Она сидела молча, глядя в окно, чувствуя тепло руки Роджера.
Так же молча они зашли в бунгало Роджера и заперли дверь.
– Вы прекрасны, – сказал Роджер с восхищением.
Он произнес эти два слова очень тихо, но Джоанна услышала и замерла от неожиданно охватившего ее теплого чувства.
– Роджер, мы не должны… – Она оглянулась на окна, испытывая неловкость от мысли, что с улицы хорошо видно все, что происходит в освещенной комнате.
Как в замедленной съемке она видела, как Роджер задернул шторы и подошел к ней. Джоанна почувствовала осторожное прикосновение к своим плечам. Обласкав ее лицо коротким нежным взглядом, по-прежнему не говоря ни слова, Роджер поцеловал ее в губы, вложив в этот поцелуй весь жар души и влечение тела.
Джоанна едва не потеряла сознание. Все смешалось. Стены, цветы, мебель закружились в дикой, веселой пляске, и она уже не могла различить очертаний предметов. Остались только ощущения. Сколько правдивости, сколько нескрываемой нежности дарили его мягкие, влажные губы. Джоанна чувствовала, как страсть, затаенная и безумная, рождается в его сильном теле. Внезапно он отпустил ее и заглянул в глаза:
– Вчера я всю ночь не спал и думал о тебе. Я ехал сюда не за тем, чтобы соблазнять девушек, я должен был многое обдумать…
– Я люблю тебя, – прошептала Джоанна, и слова были уже не нужны.
9
Джоанна всегда считала, что добродушно-насмешливый тон в общении с мужчинами оберегает от влюбленности. Но с Роджером это не помогло. То ли романтические пейзажи вскружили ей голову, то ли ощущение легкости, присущее всем отдыхающим, только внезапно неловкая симпатия, от которой они оба страдали, волшебным образом превратилась в нечто определенно нежное. В воздухе уже витал головокружительный запах экзотических цветов. И солнечная эйфория рождала предчувствие, которое в один прекрасный день не преминет сбыться.
Джоанне казалось, будто она случайно села на карусель, а та разогналась. И спрыгивать страшно, и удовольствие от полета такое, что не описать словами. Музыка. Джоанна постоянно слышала музыку. Она звучала всюду, куда бы ни пришла Джоанна, где бы ни встретились ее синие глаза с черными глазами Роджера.
– Ты ответила ему «да»? – допытывалась Линда.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Налетела как торнадо. Сядь и помолчи немного.
Джоанна была слишком серьезна, и Линда послушно опустилась в кресло. Но уже через минуту, начав нетерпеливо ерзать, она снова приступила к расспросам:
– Ты не расскажешь мне о своем свидании, Джоанна?
– Я не пошла, – солгала Джоанна.
– Не-е-т, – разочарованно застонала Линда. – Ты не можешь быть такой глупой.
– У меня разболелась голова, – пожав плечами, сообщила Джоанна. – Не забывай, что я ударилась о борт катера! Я рано легла спать.
– В этом деле лучше переесть, чем голодать, – посоветовала Линда. – Потом жалеть будешь.
Откуда в ней такая высокая концентрация страха перемен?! – мысленно возмущалась Линда, сердито посматривая на Джоанну. Отказать такому симпатяге!
Вопросы Линды выбили Джоанну из колеи. Она была влюблена в Роджера и не знала, плакать ей или смеяться. Мысли прыгали как солнечные зайчики. Теперь их с Роджером связывала тайна, о которой никому нельзя знать. Тем более Линде. Признаться подруге в своей связи с Роджером Джоанне было стыдно. Еще вчера Джоанна рисковала жизнью, спасая подарок Стива, а сегодня стала любовницей другого мужчины. Все изменилось в считанные часы. Помешательство, безумство, умопомрачение – как ни назови, ни одно объяснение не могло прикрыть предательство. Оно вылезало то тут, то там, как непоседливые ноги спящего ребенка по ночам высовываются из-под одеяла. Если бы Джоанна была свободна, ей не нужно было бы скрывать от людей счастливые глаза, ускользать из жаркой постели любимого зябким утром. Нельзя построить свое счастье на чужом несчастье, думала Джоанна и отгоняла мысли о прошедшей ночи. Но улыбка, стоило Джоанне представить лицо Роджера, сама собой появлялась на ее губах.
После ланча все желающие посмотреть на Элвиса, Мэрилин и графа Дракулу собрались у большого автобуса, чтобы отправиться в музей восковых фигур. Местные жители гордились им, смело заявляя, что он ни в чем не уступает знаменитому музею мадам Тюссо.
– Хорошо, что мы решили прогуляться, – сказала Джоанна.
– Я тоже так думаю. – Линда посмотрела на нее с укором. – У тебя с утра был такой утомленный вид, будто ты танцевала до рассвета.
– Вы не знаете, куда подевался Роджер? – спросил Мартин. – Вчера он хотел ехать с нами. А сегодня мы с Сабриной зашли за ним, но его не оказалось.
Джоанна пожала плечами, извинилась и отошла. Она сделала вид, что направляется в лавку, где торговали всякой всячиной, но, проходя мимо миссис Коннор, услышала обрывки ее слов и остановилась, словно пораженная молнией.
– Я своими глазами видела, как она выходила от него! Было пять утра, – рассказывала миссис Коннор такой же пожилой даме, как и она сама. – Да, я точно помню, в это время я делаю мистеру Коннору укол. И тут я нечаянно посмотрела в окно. Они целовались. А в Нью-Йорке ее ждет жених. Я всегда говорила, от актрисулек не жди ничего хорошего.
Господи, она нас видела… – мысленно простонала Джоанна и почувствовала, как лицо заливает краска. Она должна была помнить о непомерном любопытстве немолодых женщин, привыкших бесцеремонно совать нос в самые укромные уголки чужих душ. Джоанна бросилась в лавку, стремясь укрыться там от злых сплетниц.
