Лоринда Скотт - Жернова судьбы
Остались без электричества! — догадалась она и ощутила первый приступ отчаяния. Нет, что угодно, но только не это, не сейчас, не в эту ночь, когда ей больше нечем согреться.
Элизабет вернулась в постель, оставив дверь в спальню открытой. Может быть, теплый воздух из гостиной все-таки дойдет сюда. Однако теплее от этого не стало.
Оставшись мерзнуть в спальне, она вдруг ощутила себя одинокой, покинутой и оттого ужасно несчастной, но одновременно с этим — еще и круглой идиоткой. Ведь что, если хорошенько подумать, удерживало ее от того, чтобы взять одеяло и спуститься вниз к мужу? Она вполне могла бы устроиться в кресле или на кушетке. И вообще, кто здесь хозяин, кто платит за этот дом? В конце концов Грег, если он джентльмен, мог бы уступить ей диван.
Бетти раздраженно фыркнула, кончик носа у нее был холодным, а руки и ноги уже давно превратились в ледышки. И все-таки гордость или упрямство, или то и другое вместе, не позволяли ей оставить холодную постель. Только в четыре часа утра, когда здравый смысл взял верх над всем остальным, женщина на ощупь, то и дело спотыкаясь в темноте, спустилась на первый этаж.
Едва она открыла дверь в гостиную, как в тот же миг ее обдало теплом. Какое блаженство, подумалось ей. Надо же быть такой дурой, чтобы оставаться в холодной комнате до самого утра.
Камин догорал. Элизабет добавила в него угля, а затем поудобнее устроилась в глубоком кресле, подоткнув под себя со всех сторон пуховое одеяло. Ноги ей пришлось поджать, голову положить на спинку.
Постепенно она согрелась, разомлела и стала засыпать. Для полного счастья оставалось сделать совсем немного — проснуться раньше мужа и потихоньку улизнуть назад, в спальню, чтобы тот не стал свидетелем ее малодушия. Скорее всего Грег ничего не услышал, он даже не пошевелился — спал как убитый.
Отлично, наверно, он так и будет дрыхнуть часов до восьми. По крайней мере, ей не придется делать хорошую мину при плохой игре и терпеть его ехидные шуточки, мол, дорогая женушка не устояла, вернулась под мужнино крыло!
Довольная собой, Бетти еще больше расслабилась и через пару минут уже спала. В то время как Грег лежал, не шевелясь и прислушиваясь к ее ровному, мерному дыханию. Он не знал, что заставило жену спуститься в гостиную. Но по тому, что электробойлер больше не гудел, нетрудно было догадаться, что в доме нет электричества. Таким образом, теперь здесь кромешная тьма, та же, что и за окном.
А значит, теперь они лишились не только бойлера, но и плиты, и телевизора, — то есть всех благ цивилизации. Все, что у них осталось, это жалкая кучка угля… Так что, с целью экономии скудных запасов энергоносителя, придется по максимуму использовать тепло собственных тел, а при необходимости делиться им друг с другом.
На его губах заиграла невидимая в темноте улыбка. Грег перевернулся на бок, стараясь не слишком сосредотачиваться на мечтаниях о побочных эффектах такого рода экономии. Еще неизвестно, как жена отнесется к этой идее.
Впрочем, ему всегда везло в жизни, вероятно, повезет и на этот раз. В том смысле, что утром могут дать свет. Надежда, как известно, умирает последней.
Она проспала. А когда приоткрыла глаза, первым ее желанием было проверить, что это за странное потрескивание и шипение доносятся со стороны камина. В следующее мгновение ей стало не по себе, — черт, какая досада, Грег встал первым! Вот он склонился над кастрюлькой с кипятком, стоящей на углях, затем оглянулся, выпрямился и, подойдя к креслу, присел на корточки.
Элизабет встретилась с ним взглядом. Правда, в утреннем полумраке выражение его лица было едва различимо.
— Чай готов, — негромко произнес он. — Но света еще нет. Где тут у тебя бак с водой? Нельзя допустить, чтобы она замерзла.
— Понятия не имею, — пожала плечами Элизабет. — Если не ошибаюсь, в маленькой комнате наверху, но у меня от нее нет ключа.
— Не дай Бог, если бак не в комнате, а над ней, — задумчиво произнес Грег. — На чердаке такой холод, что трубы в два счета промерзнут. Если же он все-таки в спальне, то мы спасены, — по крайней мере, по трубам в радиаторы поступает теплая вода. Остается только надеяться, что свет дадут раньше, чем бак окончательно остынет.
От его слов Элизабет стало не по себе, и она поежилась. Что ни говори, а перспектива малоприятная.
— Что же делать? — спросила женщина в растерянности.
— Только без паники, — попытался успокоить ее Грег. — В сущности, я знаю, как тебя согреть.
На этот раз Элизабет не стала делать вид, что оскорблена его неуместной шуткой, и только пожала плечами.
Грег усмехнулся.
— Боюсь, ничего другого не остается. Впрочем, можешь не волноваться, как только у нас кончится уголь, я тотчас слетаю и добуду еще.
— Это как же? Пешком отправишься через лес и вернешься с мешком на спине? Только не строй из себя героя! — Элизабет скривила рот в презрительной улыбке. — Если, конечно, жизнь тебе дорога. И вообще, ну сходишь ты за углем. Однако надолго ли хватит того, что принесешь? Проще, по-моему, пустить на дрова кухонный стол.
— Интересно, а как ты потом объяснишь его исчезновение владельцам дома? — поинтересовался Грег. — Вот уж не думаю, что твоя пожарная страховка покрывает случаи поджога. Кстати, у местных фермеров наверняка есть трактора. Иначе как они добираются, куда им нужно, по снегу? Мы могли бы уговорить кого-нибудь из них подбросить нас за углем.
В ответ на его фантазии Элизабет лишь усмехнулась.
— Ты хоть понимаешь, где ты? Здесь такая глухомань, что сюда никаких торговцев углем не заманишь! Единственное, что тут можно достать, это торф. Его продают в брикетах в местной лавчонке. А уголь или мазут сюда завозят издалека и сразу тонну-две, не меньше. К тому же ты не знаешь никого из местных фермеров. Подозреваю, они уверены, что дом стоит пустой и здесь никто не живет, по крайней мере, зимой.
— Ну, надеюсь, они вряд ли откажутся нас выручить, узнав, в каком положении мы оказались. Кстати, про торфяные брикеты: хорошо, что ты о них вспомнила. А на худой конец можно попробовать уговорить кого-нибудь из местных уступить нам немного дров.
Наивный, какой же наивный! — подумала Элизабет, но промолчала, бросив на мужа тоскливый взгляд. Она взяла поданную им кружку с горячим чаем, стала поудобнее устраиваться в кресле и едва не вскрикнула от боли — свело правую ногу.
— Что-то не так? — сразу же забеспокоился Грег.
— Ничего страшного, обычная судорога, — отмахнулась она и попробовала поставить чашку. Не получилось, немного чая выплеснулось.
Но Грег был уже рядом. Забрал кипяток, откинул одеяло, бережно принял ее ногу в свои огромные ладони и начал массировать. Элизабет вскоре почувствовала, что ей стало легче. Он стоял перед ней на коленях, и, пока делал массаж, ее пятка покоилась у него на бедре, таком крепком и теплом. Ощущение было приятное, — его руки заботились о ней, лечили, попутно лаская.
