Джанет Битон - Стрела Купидона
— Привет, — просто сказал он. — Итак, ты и есть Эмма. Уолтер говорил мне о тебе. Ищешь маленькую девочку… Как ты сказала ее имя?
Рыжеволосая девица все еще была на орбите Уолтера, Эмма видела как он разрывается на части.
— Алтея.
— Вот оно что… Алтея. По-гречески это означает «правда». Ты знала это, моя дорогая? Немногие из тех, кто приезжает сюда знают греческий. Ты знаешь?
— Немного.
— Тебе повезло! Мне пришлось овладеть им, — он взял ее под локоть и, направляя, повел подальше от извивающихся тел в боковую комнату с огромным окном, открытым в сторону моря. — Четырнадцать лет назад я вышел здесь отдохнуть недельку и уже никогда не вернулся назад. Ну, это не совсем правда. Мне пришлось возвращаться в Лондон за своими пожитками и одеждой. Но теперь я житель Крита. Ну, ладно, Эмма. Говорят у меня хорошая память на лица. Давай-ка посмотрим на твою Алтею.
Эмма достала фотографии Алтеи. Одну за другой он брал их из ее рук и внимательно разглядывал перед тем, как отложить. Снимок Алтеи в толстом свитере за рулем машины заставил его вернуться и изучить его, поднеся к тому месту, где лампа давала более сильный свет.
— Я просто не знаю, — сказал он. — Я мог видеть ее. — Он тяжело вздохнул. — Я видел так много людей, но в ней есть что-то особенное, не правда ли? — Он вернулся к тому месту, где ждала Эмма. — Я могу оставить эту фотографию?
— Конечно. Я сделала по несколько экземпляров. Ты можешь вспомнить что-нибудь позже.
— Возможно, — он улыбнулся, и Эмма почувствовала магнетизм его обаяния. — Ты остановилась в «Артемисе», насколько я знаю. Как поживает мой друг Нико Уоррендер? Я слышал, он сейчас здесь.
Эмма нахмурилась.
— Не думаю, что встречала…
— Ты живешь в «Артемисе» и не встречала Нико?
— Нико! Но ты сказал…
— Ник Уоррендер. Правильно.
— Но он грек.
— Наполовину. Да, его мать гречанка. Но его отец был англичанином. Ник всю жизнь прожил в Англии. Он — медик. Работает в лондонской больнице, специализируется на детской медицине. Он приезжает каждый год. Передай ему привет. Напомни ему заглянуть и повидать меня. Мы здорово веселились в старые времена, когда он имел обыкновение приезжать на лето со своей очаровательной женой. Бедная Джули — самая прелестная девушка, которую я когда-либо встречал! И она умерла, бедняжка, рожая этого сорванца Джонни!.. А, Уолтер! Мы предавались воспоминаниям, твоя подружка Эмма и я…
Эмма шла за ними, когда Дамьен и Уолтер двинулись в направлении шума и танцев. Она даже не пыталась услышать, что они говорили, даже когда слова были адресованы ей. Облаченный в серебристое пришелец вдруг возник перед ними в полном смятении: — Дамьен, ты не можешь подойти сейчас? Там какой-то парень болтает по-гречески, и я не могу понять, чего он хочет.
Дамьен послал Эмме воздушный поцелуй.
— Заставь Уолтера привезти тебя еще как-нибудь вечером, до того как начинается этот рев ракетных двигателей. Мы смогли бы поболтать как следует! Снимок я оставлю у себя, дорогуша, покопаюсь в своей старческой памяти. Прощай и да благословит тебя Бог.
Уолтер направился назад на танцплощадку, но Эмма покачала головой: — Прошу тебя… Этот шум… С меня хватит.
— Хорошо, — бодро сказал Уолтер. — Давай прогуляемся по берегу и подышим свежим воздухом. Там было немного душновато. Что ты думаешь о Дамьене? Правда, он великолепен?
«Великолепный» — это слово Уолтер недавно употребил по отношению к ней. Но она не была великолепна. Она была классической дурой. Она вспомнила как сделала комплимент Нико, который на самом деле был Ник Уоррендор, за его английский и почувствовала как вспыхнули ее щеки. Она вспомнила своевольное обращение леди Чартерис Браун. «Присмотрите за багажом, любезный». «Эмма, неужели у тебя нет мелочи дать этому типу». Неудивительно, что он кипел и ощетинился.
Они спустились по крутой тропинке к морю. Здесь не было песка, только скалы, где вода с шумом бросалась на камни, чтобы разбиться в дым мелкими брызгами. Рука Уолтера проскользнула вокруг ее талии и он повернул ее к себе.
— Ты что-то очень тихая, милая девушка. Хватит думать об этой скучной Алтее. Ты знаешь, я уже сыт по горло. Завтра ты можешь начать думать о ней снова, а сейчас есть только ты, я и море.
Он остановился с подветренной стороны массивного валуна и заключил ее в объятия. Его тело было упругим, и руки были горячи. Его губы легко коснулись ее глаз и носа и коснулись ее губ. Резким толчком она оттолкнула его.
— Эй, — пробормотал он, сжимая объятия. — Что это?
Его губы снова коснулись ее рта, но она отдернула голову.
— Нет, — сказала она. Вдруг стало необычайно важно то, что он не должен поцеловать ее. Всеми силами она сопротивлялась, стараясь освободиться из его рук, но он держал ее крепко. Она упорно отворачивала лицо, прижатое к грубой ткани его рубашки. — Пусти!
Он мягко засмеялся.
— Каков он, хотел бы я знать, тот счастливчик, для которого ты бережешь свои поцелуи! — он ослабил объятия и отстранил ее от себя, вглядываясь в ее лицо. — Каков он?
Глава 3
Эмме было трудно уснуть этой ночью. Она лежала на постели под одной простыней. Лунный свет играл на поверхности моря, превращая далекие горы в острова, плавающие в дымке. Почему она так отчаянно оттолкнула Уолтера? Когда это несколько поцелуев вечером после танцев значили так много? «Каков он, этот счастливчик, для которого ты бережешь свои поцелуи»? Такого человека не существовало. Никогда не существовало. Она действительно хотела любви, часто мечтала о ней, размышляла как бы все это было, и с грустью признавала, что время идет, и с ней, наверное, такого уже никогда не случится.
Она не хотела причинить боль Уолтеру. Он воспринял все очень хорошо, отпускал шутки о человеке, который завладел ее сердцем, но его гордость была задета. О Нике Уоррендере, Нико, мистере Хмурый Взгляд, она не позволяла себе думать.
На следующее утро она чувствовала себя так, словно не спала вовсе. Зато леди Чартерис Браун, напротив, была в прекрасном настроении. Во время завтрака она объявила, что будет сопровождать Эмму в поездке, которую запланировала, по кафе и тавернам Аджио Стефаноса.
— Но перед тем, как мы отправимся в путь, я хотела, чтобы ты выяснила у служащих отеля, когда мы, наконец, сможем увидеть эту горничную. Конечно, она вернется на работу сегодня!
Эмма была вынуждена пойти к регистрации и неожиданно была разочарованна, когда увидела за стойкой обходительного молодого человека.
— Мария? — Он воздел руки к небесам и уронил их. — Мне очень жаль, но ее нет. У нее большие проблемы. Ее отец… Вы понимаете? Телефон? Там, где живет Мария, нет телефона. Может быть завтра…
