Нина Стожкова - Наживка для фотографа
— Вполне. Ну а теперь давай о чем-то другом, не о работе, — попросила Ленка. — Мало того что вечно таскаем все это железо на себе, так еще и говорим только о съемках круглые сутки, даже за кофе.
Васька кивнул и с удовольствием стал «трясти оперением» — расписывать опасности очередной командировки в горячую точку, куда летал по заданию агентства.
«Так, совершенно очевидно: это не Антон, — подумала Ленка. — Внешность человека любой фотограф запоминает намертво. Это у нас профессиональное. А его, Антона то есть, огромным, как Васька, и тем более бестолковым ни за что не назовешь. Значит, не он. Тогда кто же? И почему для псевдонима этот «кто-то» взял фамилию Антона? Получается, вопросов больше, чем ответов. Ну ладно, буду решать их по мере поступления».
И Ленка, мгновенно успокоившись, с удовольствием отхлебнула изрядно остывший кофе, попутно отковырнув от соблазнительного пирожного самую большую и блестящую вишенку.
В тот вечер Леля играла Бетховена так хорошо, как никогда прежде. Страсть, обида, печаль — все чувства, переполнившие ее несколько часов назад, переплавились в пленительные звуки и зарядили всех такой энергией, что она передалась не только слушателям, но даже музыкантам оркестра. Когда стихли последние аккорды, оркестранты дружно застучали смычками о грифы скрипок и альтов. Публика долго не хотела отпускать девушку, заставляла ее играть на бис. Это был настоящий триумф!
«Жаль, Кшиштоф не дирижирует сегодня! — неожиданно для себя подумала Леля. — Он, как артист, поймал бы мой кураж и порадовался бы сейчас моему успеху. А впрочем, даже хорошо, что его нет в зале. И тем более — за дирижерским пультом. У него же, как у всякого великого художника, потрясающая интуиция. Ничуть не удивилась бы, если бы он по моей игре догадался, что я пережила бурный роман. С другим».
Леля боялась признаться даже себе: ей ужасно не хочется, чтобы Кшиштоф узнал об ее отношениях с Антоном. Казалось бы, что такого: она девушка свободная, Кшиштоф давно и глубоко женат. К тому же у них разные страны проживания, язык и традиции, куча родственников… Кшиштоф и сам, наверное, понимает: их отношения были обречены с самого начала. Не оставаться же ей навеки одной…
Пожалуй, признание в том, что у нее был роман с Антоном, могло бы стать маленькой женской местью иноземному донжуану. Нет. Пусть хотя бы тоненькая ниточка надежды останется. Как воспоминание о прошлом, как мечты о будущем… Как крохотный огонек, из которого они оба еще долго будут разжигать пламя вдохновения, без которого истинное искусство мертво.
Низко поклонившись публике и забрав с рояля охапку цветов, Леля впорхнула в гримерку. Она ликовала. Вот бы, как бабочка, взмыть к потолку этой маленькой комнатушки под звуки великой музыки, все еще звучавшей в ней! Музыки, над которой не властны ни время, ни мода… Вдруг на глаза ей попалась та самая злополучная газета, забытая кем-то в углу, и волшебное чувство исчезло. Гадость и предательство… Радость от триумфа была испорчена. Словно кто-то провел грязной пятерней по новому концертному платью.
Леля порвала газету на мелкие кусочки и с остервенением бросила их в картонную коробку, забытую кем-то в углу гримерки. Она раскраснелась, по щекам текли слезы. Леля случайно увидела свое отражение в зеркале и с омерзением отшатнулась. Неужели это всклокоченное, озлобленное существо — Ольга Рябинина, которой только что аккомпанировал большой симфонический оркестр и аплодировали сотни слушателей? Нет, это ее жалкий двойник, и он должен исчезнуть. Настоящая Леля справится с ситуацией, она сильная. Все, хватит, пора домой, отдыхать и отсыпаться…
Леля с облегчением плюхнулась в старенькую «девятку» рядом с Раечкой, которая предложила подружке, измученной событиями долгого дня, подбросить ее домой. Леля провалилась в сон и открыла глаза возле своего подъезда.
Антон понимал: оправдываться перед женщиной — самое неблагодарное дело. Особенно если ни в чем не виноват. Чем активнее он будет доказывать Леле свою непричастность к проклятому снимку, тем хуже станет выглядеть в ее глазах. Надо переждать, исчезнуть, залечь на дно. Пускай Леля ощутит пустоту рядом с собой и затоскует. Все-таки он занимал не последнее место в ее жизни, они были близки… Леля не из тех девушек, которые постоянно меняют увлечения, а он, Антон Смирнов, умеет ждать. Время и не такие головоломки распутывает, вот оно все и расставит по местам. Рано или поздно Леля сама позвонит ему. Надо только уметь ждать.
Приняв это непростое решение, Антон с головой ушел в работу. Каждый день он срывался на задания, сдавал статью за статьей, коллеги и начальство с удивлением отмечали, что стиль его письма стал более жестким и более острым. Дня не проходило, чтобы редакционные акулы не подлавливали его в курилке, требуя объяснений разительным переменам. Лишь Ленка Кузнецова не задавала вопросов и поглядывала на него сочувственно, даже жалостливо. Это Антону как раз не особенно нравилось. Не хватало еще, чтобы его, признанного редакционного мачо, жалели такие пигалицы, как рыжая Ленка. Впрочем, в редакции, заполненной завистниками и недоброжелателями, иметь верного друга даже женского пола было совсем неплохо. Антон порой сравнивал ее с Лелей. Сравнения всегда были в пользу любимой. Та — небожительница, живет искусством, порой улетает даже от него, Антона, в свои небесные дали. И хороша так, что мурашки бегут по коже, когда он вспоминает о ней. Любые мелочи: сгиб ее локтя, поворот головы, каждый пальчик, словно выточенный под клавиши рояля, — рождают у него восхищение и желание. А Ленка — совсем другое дело. Веселая, земная, заводная — такая понятная, обычная и симпатичная девчонка. С ней можно закрутить интрижку, но отнюдь не такой красивый роман, как с Лелей, — один на всю жизнь. Да и вообще, они настолько не похожи! Леля — академически-строгая, любит только классическую музыку, признает лишь серьезную литературу и театр. Да что там говорить: даже одеваются они по-разному. Леля — в изысканные платья и сарафаны, длинные юбки и романтические блузки, обожает шали и шляпки, носит длинные черные пальто с длинными шарфами и высокими ботинками. А Ленка всегда в джинсах, спортивных рубашках, куртках и кроссовках. Словом, роковая женщина — это сказано точно не про Кузнечика. В нее он никогда бы не смог смертельно влюбиться — так, как в Лелю. А впрочем… Короткая летняя интрижка еще никому не вредила. Может, Ленкин спортивно-мальчиковый стиль — только маска? Не монахиня же она, в конце концов. Он, Антон, увы, сейчас свободен. Обета верности никому не давал. Похоже, и у Ленки никого нет. Может, приударить за ней? Так просто, для развлечения. Тем более девчонка симпатичная. Слава богу, у них в редакции к подобным историям относятся снисходительно. Мол, дело молодое, люди сходятся, расходятся, лишь бы работе не мешало.
