Тереза Френсис - Высшая сила
Брэд убежал немного вперед, а она, проскользнув между Скоттом и Ником, взяла обоих под руки.
— Ну тогда придется отцу его нести...
— Я еще надеялся поработать адвокатом в этом городе. — Ник изобразил на лице оскорбленное самолюбие. — Представляю себе реакцию в зале, когда мне придется представлять в суде следующее дело: «Не тот ли это парень, что таскал большого розового медведя на карнавале? Да, такому, несомненно, можно доверять».
Брэд внезапно остановился, и Скотт с разгона налетел на него сзади.
— А мы можем п-попросить нам его доставить?
— Это же не пицца, остолоп. — Скотт постучал брата по лбу.
Тот не замедлил отплатить той же монетой, и между ними завязалась борьба.
— Ник, может, нам их разнять? Кто-нибудь может пораниться.
— Пусть. Они этим все время занимаются.
Она взглянула на него и захихикала. Ее мужественный супруг с нелепым игрушечным зверем выглядел просто неподражаемо. Кто бы мог подумать, что глупая игрушка — «пушистая штуковина», как назвал ее Ник, — может так сблизить их?
* * *
— Ну почему мне нельзя покататься на коньках? — Скотт навалился всем телом на сушилку. Внешне он был очень похож на отца. Когда-нибудь этот парень разобьет много сердец.
— Я не сказала, что нельзя. Я сказала, что сама тебя отвезу. Мне все равно нужно забрать Брэда после сеанса у логопеда.
Келли переступила с ноги на ногу на цементном полу, почувствовав, как замерзла. Развешивая носки, она бросила взгляд на враждебное лицо племянника.
— Я тебе уже сказал — меня отвезут, — заявил он, вздохнув нарочито громко.
— А я тебе сказала, что боюсь отпускать тебя с незнакомым человеком за рулем.
— Мэт — старший брат Марка, и он отлично водит машину.
— Но я все-таки его не знаю.
— Черт побери...
Келли непроизвольно вздрогнула. Пора пресечь этот дерзкий тон. Он уже настолько сердит, что ей нечего терять.
— Пожалуйста, не говори так. Это меня обижает.
— У меня это само собой вылетает, когда ты мне не позволяешь делать то, что совершенно безопасно.
— Но я буду волноваться. — Может быть, она перегибает палку? Способна ли она найти компромиссное решение, которое устраивало бы их обоих? Если она уступит Скотту и с ним что-нибудь случится, Ник никогда ей не простит. Она сама себе не простит.
— Так мне можно пойти или нет?
Она на минутку задумалась.
— Да, если у меня будет возможность познакомиться со старшим братом Марка. Если нет, я сама тебя отвезу и заберу.
— О, это уж совсем ни в какие ворота. Я не могу встречаться со своими друзьями, пока моя приемная мамочка не познакомится с Мэтом! — Его голос сочился сарказмом.
Этот тон окончательно вывел Келли из себя:
— В таком случае ты никуда не поедешь.
Глаза Скотта потемнели, а руки сжались в кулаки. Его долговязое тело тряслось от ярости.
— Ты просто сука.
Келли едва не задохнулась от изумления.
— Не смей со мной так разговаривать! Убирайся в свою комнату.
— Черта с два! — Он повернулся и побежал вверх по ступенькам.
Несколько минут она не могла двинуться с места. Даже если бы он ее ударил, это бы ее не так ошеломило. Слезы жгли ей глаза, но она так разгневалась, что даже не могла плакать. Келли ринулась вверх по ступенькам вслед за мальчиком и услышала голоса:
— Но, папа...
— Не важно, что ты делал раньше, теперь ты должен слушаться Келли.
Через дверь столовой она видела, как Скотт разговаривает с Ником. Почему Ник так рано вернулся с работы? Услышав шаги Келли, оба повернули головы в ее сторону. Скотт одарил ее враждебным взглядом и направился к двери.
Келли кинулась мимо Ника, не замечая, как скользкий линолеум перешел в мягкий плюшевый ковер. Она была слишком сердита, чтобы обращать на это внимание. В коридоре она увидела, как Скотт остановился возле скамеечки, где восседал розовый медведь, которого они принесли с карнавала. Мальчик бросил на нее взгляд, а потом дал пинка зверю, сбросив его на пол, и вышел, хлопнув дверью.
— Нужно его догнать.
Келли бросилась было к выходу, но почувствовала, как ее схватили за руку. Ник развернул ее лицом к себе.
— Ему лучше побыть одному. А тебе следует кое-что понять.
Глава 5
— Что я должна понять?
Келли наклонилась, подняла медведя и усадила обратно на скамеечку, потом заботливо поправила широкую розовую атласную ленту у него на шее. У нее возникло ощущение, что Ник готов стереть ее в порошок. Она встретила его взгляд, изо всех сил стараясь сохранить твердость.
— Скотт уже привык сам заботиться о себе и о Брэде. Даже до того, как Мери-Бет заболела, — она работала и подолгу не бывала дома.
Келли вздрогнула. Ее сестре успешно удавалось вести домашнее хозяйство, воспитывать детей и работать. А ей не под силу справиться даже с одним вспыльчивым четырнадцатилетним парнишкой, не вызвав при этом третьей мировой войны.
— Ну и что?
— Постарайся взглянуть на такие вещи глазами Скотта. Уже долгое время он принимает решения самостоятельно и довольно успешно с этим справляется. И вдруг кто-то начинает указывать, что ему делать. Согласись, тут есть повод для обиды.
— Ты хочешь сказать, что, если он соберется прыгать с Бруклинского моста, я должна пожелать ему хорошо провести время?
Ник стиснул зубы, и она увидела, как начала дергаться его щека. С видимым усилием он расслабил плечи.
— Я совсем не об этом говорю, и ты это знаешь. Ты можешь попытаться пойти ему навстречу?
— Мне казалось, я так и поступаю. Я предложила отвезти его.
— А ты не можешь понять, насколько это для него унизительно?
— Значит, вся моя вина в том, что я пытаюсь его оберегать. Скажи точно, что ты от меня хочешь? Мне запрещено появляться в твоей спальне, мне не разрешается делать замечания Скотту. Я что, просто домработница? Может быть, проверишь, хорошо ли выстираны носки?
— Ты перегибаешь палку.
— Кто? Я? — Келли почти кричала, но ей было уже все равно. — Если кто-то и вышел из-под контроля, так это твой, сын. Он, случайно, не сообщил тебе, как он меня назвал?
Ник поджал губы.
— Я слышал.
— И это нормально? Его дерзкий тон, его неуважение к старшим, к женщине — все это простительно, потому что он самостоятельный?
— Он будет наказан, не волнуйся.
— Каким образом? — Ее глаза с подозрением сузились.
— Он никуда не выйдет из дома.
— Как долго?
— Сегодня и завтра.
— И это все?
— А что ты хочешь?
— О... за это он всю жизнь должен сидеть под домашним арестом.
