Ирен Беллоу - Любить не обязательно
— Безупречная репутация мало для меня значит. — Жюли пожала плечами. — И, по счастью, братьев у меня нет.
— Это невозможно. — Адам покачал головой. — Невозможно!
— Хорошо. — Не давая Адаму времени прийти в себя от изумления, Жюли продолжила: — Если я не смогу покинуть Ниццу с вашей помощью, я найду другого пособника. Не все мужчины так щепетильны. — Собственная дерзость приводила ее в ужас, но она знала, что не остановится ни перед чем.
Адам в панике схватил ее за плечи.
— Вы в самом деле отважитесь на это? Уедете с первым встречным?! — Негодование слепило мозг, мешало мыслить, он едва сознавал, что говорит. — С посторонним для вас мужчиной?!
— У меня нет выхода. — Жюли упрямо вздернула подбородок.
— Жюли, вы понятия не имеете, зачем я еду в Россию. — Адам основательно встряхнул ее, прежде чем отпустить. — Иначе бы в страхе бежали от меня, как от прокаженного!
— Я знаю, что вы ищете мести.
— И, зная это, готовы сопровождать меня? — Он нахмурился.
— Да.
— Только потому, что вам взбрело в голову уехать из этого города? Откуда такая спешка?
Взгляд Жюли погас.
— И вы еще спрашиваете?
— Ах да! — Губы Адама изогнулись в усмешке. — Я и забыл о братце: для вас он — канонизированный святой, верно?
— Избавьте меня от низкопробных шуток! — вспыхнула она.
— Не дерзите, Жюли! Ведь я еще не дал согласия!
— Так вы готовы взять меня с собой? — Жюли затаила дыхание.
— Нет, не просите. Вы сами знаете, что я не могу. — Чувствуя, что сдается, Адам досадливо поморщился. — Черт вас дери, зачем такие отчаянные средства? Купите билет в любом направлении, поезжайте на курорт, куда угодно. У вас полно денег. А если нет, так я дам.
Жюли невидящим взором уставилась на него. Действительно, почему ей так необходимо поехать с ним? Почему ее охватывает паника при одной мысли о том, что Адам ей откажет?
Видя, что слова не помогают, Жюли подошла к нему вплотную. И, как это часто случалось за прошедшие месяцы, одну ладонь положила на его поясницу, другую — у основания шеи.
Впервые Адам не почувствовал, как стихает боль. В крови разливался огонь. Не пожар, что ярко вспыхивает и также легко гаснет, но ровное, сильное пламя, что горит медленно и бездымно.
Адам тряхнул головой, будто прогоняя наваждение.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Я просто хочу поехать с вами. Я должна поехать с вами. — Жюли сама удивилась, с какой легкостью дались ей эти слова.
Беспредельная радость вспыхнула в его душе, словно яркий луч маяка — во мраке. Но тут же погасла. Развернувшись, Адам оттолкнул ее руки.
— Как вы можете говорить такое мне, если влюблены в моего брата, — воскликнул он.
Жюли давно уже сжилась с этим чувством, однако слова Адама, произнесенные вслух, ранили ее больнее отравленного кинжала. Потрясенная собственной безнравственностью, Жюли долго смотрела на него, прежде чем растерянно выговорить:
— Не знаю. Но это правда.
Так нельзя, твердил себе Адам. Только законченный подлец согласится вовлечь чистую, целомудренную девушку в предприятие столь опасное. А тот факт, что объект мести — ее дядя, только ухудшает дело.
«Но она может оказаться очень полезной, — нашептывал внутренний голос. — И именно то, что Жюли — в родстве с намеченной жертвой, должно склонить чашу весов в ее сторону».
— Я могу оказаться вам полезной.
Адам изумленно воззрился на нее: Жюли повторила вслух его мысли.
— Я говорю по-русски. — Она глубоко вздохнула. — Подумайте! Кто знает, скольких людей вам придется опросить, чтобы найти эту женщину? Эту Илону?
Адам вцепился в ее запястье.
— Что вы знаете об Илоне?
— В бреду вы называли это имя. — Жюли облизнула пересохшие губы. — Кто она?
— Я любил ее. — Адам отрешенно уставился в пространство: перед глазами снова встали картины прошлого. — После разгрома я поскакал к Илоне, чтобы предупредить ее. Я был ранен и плохо соображал. Мне следовало понять, что за мной — погоня. Я привел врагов прямо к ней. — Пальцы безжизненно разжались. — Они перебросили ее через седло и увезли, а я остался лежать на земле, не в силах пошевелиться.
Стыд душил его. Уже не в первый раз Адам обнаружил, сколь многогранно это чувство. Оно уже не коренилось только в прошлом, когда он оказался бессилен спасти Илону. Сегодняшний день только усилил ощущение вины и несмываемого позора. Ведь он даже не в состоянии был вспомнить лицо любимой женщины! Не в состоянии ощутить хоть искру былой привязанности!
Отвращение к самому себе исказило точеные черты лица Адам, и Жюли во второй раз почувствовала, как чужая боль передается ей. Она шагнула вперед — осторожно, с опаской: так подходят к раненому зверю, не зная, убежит он, или бросится на спасителя. Адам не сделал ни того, ни другого. И Жюли, преодолев оставшееся расстояние, со вздохом облегчения, обвила руками его шею и склонила его голову к себе на плечо.
— Я помогу вам отыскать ее. — Ладони Жюли успокаивающе поглаживали его спину. — Вместе мы отыщем ее, и все будет хорошо.
Так продолжалось довольно долго. Затем Адам отступил на шаг, но, не в силах оторваться от Жюли, сжал ее ладони в своих.
— Жюли, вы действительно понимаете, что делаете?
— Я похожа на идиотку? — Теперь, когда тела их не соприкасались, вернуться к легкомысленному, шутливому тону оказалось совсем несложно.
— Я стану изображать представителя военного завода, ищущего выгодного клиента. Вы поедете в качестве моей жены.
При этих словах Адама дыхание у нее перехватило, но Жюли воинственно вздернула подбородок.
— И что с того?
— Не слишком-то вы подходите для этой роли! Какой поставщик оружия возьмет в жены хрупкую девочку, похожую на монахиню?
— Вы расставляете мне ловушку, но я не попадусь!
— Будь по-вашему, — кивнул Адам. — А теперь поглядим, в самом ли деле вы похожи на монашку, или все дело в чепце? — Он шутливо дернул за крахмальную завязку. — Ну-ка, снимите!
Жюли попыталась было воспротивиться, но при виде упрямо сжатых губ Адама решила не спорить. Она отколола булавки и стянула чепец с головы.
Адам знал, что она хороша собой. Но без строгого чепца, обрамляющего лицо, Жюли явилась перед ним воплощением нежной, трепетной женственности. Он затаил дыхание, залюбовавшись прелестным видением.
Больше всего очаровывали волосы — густые, зачесанные назад, темным, насыщенным цветом напоминающие лучший швейцарский шоколад. Едва чепец был снят, милые завитки затрепетали у щек. Толстая коса доходила почти до талии, и, повинуясь внезапному порыву, Адам скользнул рукой по волосам вниз до конца.
