Энн Уинстон - Свет любви
Удивительно дело, но это, кажется, подействовало, потому что ее голос звучал совершенно спокойно, когда она произнесла:
— Доброе утро.
— Доброе. И тебе, моя девочка, доброе утро.
Брендон наклонился и погладил Физер, которая просочилась между Линн и дверью и теперь стояла рядом с хозяином.
— Ну как, готовы? — Он выпрямился во весь свой немаленький рост.
Да, не многие мужчины могли поспорить с ее шестью футами на каблуках. Брендон составлял счастливое и редкое исключение, возвышаясь над ней почти на полголовы.
— Думаю, да, — кивнула она и с непонятной гордостью добавила: — Физер съела свой завтрак до последней крошки и даже вылизала миску.
— Какая умница, — он снова наклонился и погладил собаку. — Не знаю, как тебя и благодарить, — проникновенно сказал Брендон. — С тех пор как появился Сидар, она ела очень неохотно, а несколько раз так вообще отказалась от еды, заставляя меня чувствовать себя виноватым.
— Ты уже рассчитался со мной сполна, когда согласился показать мне город.
— Не так уж велика помощь. — Слабая улыбка коснулась его губ.
— О чем ты говоришь? — возмутилась Линн. — Благодаря тебе и Физер я освоилась на новом месте и не чувствую себя одинокой в этом городе.
— Приятно это слышать. — Улыбка стала шире. В животе у нее все перевернулось. Брендон, наверное, и думать забыл о приемах, которыми пользовался, чтобы произвести на женщин впечатление, однако его улыбка с лихвой все заменяла.
Когда он выпрямился, она сглотнула и принялась пожирать его глазами. Благо он этого не заметит.
До этого дня Линн чаще всего видела его в строгих деловых костюмах, которые, по ее мнению, сидели на нем просто замечательно и только подчеркивали сильный характер и несгибаемую волю человека, сумевшего справиться со своим несчастьем и преуспеть. Однако оказалось, что светло-бордовый свитер как нельзя лучше идет его смуглому лицу, смягчая резкость черт, и не скрывает ширину плеч и мускулистость груди. Под закатанными до локтя рукавами девственно-белоснежной рубашки чернели волоски на руках. На руках, в объятьях которых она была бы не прочь очутиться…
Линн вздрогнула, неожиданно устыдившись направления, которое приняли ее мысли.
— В вашей семье все такие высокие? — покраснев, неожиданно спросила она.
— По отцовской линии. — Одна черная бровь удивленно взметнулась вверх. Он явно не ожидал такого вопроса.
— Значит, ты унаследовал его гены? — настойчиво спросила она.
— И я, и мои три брата, — пожал он плечами. — Почему ты спрашиваешь?
— Просто пришло в голову.
Линн уже жалела, что не удержалась и задала такой идиотский вопрос. Точнее, не идиотский, а просто очень уж неуместный. Сейчас он, наверное, размышляет, что это на нее нашло. Она бы сама была не прочь это выяснить.
— Понятно, — медленно произнес Брендон, не понимая, почему ее это так сильно заинтересовало. — Ну а ты? — Его рука опустилась на плечо Линн. — Ты ведь тоже далеко не маленькая. В вашей семье все высокие?
— Нет, — она с трудом обрела способность говорить. Тяжесть его руки приятно давила на плечо, а жар его тела прожигал насквозь. — Такая же история, как у тебя. Довольно заурядный рост мамы — пять футов два дюйма — против отцовских шести футов шести дюймов.
— Ну, ты мне кажешься повыше пяти футов.
— До шести футов не хватает совсем ничего, — кашлянув, сказала она и криво усмехнулась. — Хотя мне от этого не легче.
— Почему? Лично меня всю жизнь привлекали высокие женщины, — он пожал плечами.
— Дразнишься?
— И в мыслях не было! У меня это еще со школы. Например, моя первая любовь.
— Ну-ну, — она прищелкнула языком. — Интересно будет послушать.
— Ничего интересного, — пробурчал Брендон. — Она была баскетболисткой и привыкла смотреть на мальчиков свысока. В конце концов, меня это стало раздражать, и мы расстались.
— Мне бы ее уверенность, — тоскливый вздох вырвался из ее груди. — Ты и представить себе не можешь, каково было мне, когда я училась! — Линн нервно усмехнулась, некстати вспомнив шутки, которые отпускали одноклассники в ее адрес. — Уже в садике я переросла свою старшую сестру, но, когда пошла в школу, стало еще хуже. Твоей подружке повезло. Тренер по баскетболу бегал за мной несколько лет, но, увы, этот вид спорта меня не прельщал.
— Чем же ты хотела заниматься? — сочувственно спросил Брендон, представив, чего ей пришлось натерпеться в школьные годы.
— Сейчас я могу вспоминать об этом с улыбкой, — задумчиво произнесла Линн, — но тогда у меня глаза от слез не просыхали. Несколько лет я мечтала стать балериной, однако от этой мысли пришлось отказаться. — Из ее груди вырвался смешок. — С каждым годом все очевиднее становился факт, что ростом я пошла в отца. Какое-то время я, правда, походила в балетную школу, но ее пришлось бросить. Какому мальчику будет приятно, если его партнерша взирает на него сверху вниз? Плюс ко всему я была тяжелее всех остальных девчонок. Это при полном-то отсутствии лишнего жира!
— По-моему, с тех пор ты ничуть не изменилась, — заметил он. — Твоей стройности можно только позавидовать.
— Спасибо за комплимент, конечно. Любой женщине приятно это услышать, но ведь ты не знаешь, как я выгляжу. — Тут она хмыкнула. — А-а, понятно. Эта способность из того же разряда, что и твой обострившийся слух?
— Что-то в этом роде, — кивнул Брендон. — Но ведь я прав? Ты очень худая, учитывая твой рост.
Его рука двинулась вверх. Большой палец прочертил линию по тонкой выступающей ключице, поднялся по шее и замер на подбородке. Там, где Брендон касался ее кожи, остался невидимый огненный след.
— Господи! — воскликнул он. — Да у тебя же и впрямь одни кости торчат!
— Какие еще кости? — слабо запротестовала Линн, плохо понимая, о чем он говорит.
В следующую секунду она беззвучно охнула. Указательный палец коснулся ее нижней губы и слегка надавил. От этой неожиданной ласки ее глаза широко распахнулись, и Линн могла думать только о том, что она почувствует, если Брендон заключит ее в свои объятья и поцелует…
— Как бы мне хотелось увидеть твое лицо! — вдруг простонал он. — Хотя бы на секунду, хотя бы на миг!
— Почему? — стараясь стряхнуть с себя накатившее на нее безволие, прошептала она.
Брендон не ответил. Едва касаясь ее лица, он провел пальцами по ее лбу, коснулся тонких бровей, уголков глаз и прижался ладонью к щеке.
Ее пульс стал неровным, дыхание перехватило. Линн стояла не шелохнувшись, полностью отдавшись во власть не испытанных доселе чувств, которые будили в ее теле столь интимные прикосновения.
