Ада Суинберн - Зимняя сказка
Шарль не обратил на ее слова внимания и продолжал:
— Если вы что-то видели, в этом нет ничего зазорного. Мы вместе найдем логическое объяснение, и страх уйдет сам собой. Человек боится лишь того, чего не может понять. Большинство людей стесняются говорить о необычных вещах, с которыми сталкиваются в жизни. От безумия до гениальности один шаг. Многие великие люди были больны по понятиям обычных людей. Знаете, у Беранже есть замечательное стихотворение на эту тему. В нем он сравнивает толпу и гения и делает вполне закономерное наблюдение: всех великих сперва ругают, а потом только признают в них гениев. Стихотворение называется «Безумцы!».
По безумным блуждая дорогам,
Нам безумец открыл Новый Свет;
Нам безумец дал Новый Завет —
Ибо этот безумец был Богом.
Если б завтра земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло —
Завтра ж целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь.
— О! — восторженно улыбнулась Натали. — Вы знаете стихи наизусть.
— Да, — кивнул Шарль. — Беранже один из самых любимых моих поэтов. Но я бы не хотел уходить от темы. Жюли, вам некого стесняться или бояться. Расскажите, что напугало вас?
Жюли только усмехнулась.
— Я уже все рассказала, мне нечего добавить.
— А вы упрямы, — заметил Шарль.
— Уж кто бы говорил, — засмеялась Натали. — В этом деле ее учителем, вероятно, были вы.
— Так, — кивнул Шарль. — Сдается мне, я зря ушел от литературы. Какие авторы нравятся вам?
— О! — махнула рукой Натали. — Я мало читаю. Мой муж увлекается кактусами, ботаникой. Поэтому последняя книга, которую мне пришлось держать в руках, это справочник по уходу за теплолюбивыми растениями. Представьте себе, я не получила от чтения никакого удовольствия. Что неудивительно.
— Ну а вы? — обратился он к Жюли. — Вы что-нибудь читаете?
— Нет, — вяло отозвалась та. — Последнее — это Корнель. Прочла его «Сида» пару лет назад. Хотя после этого, кажется, были еще два довольно заурядных любовных романа, настолько слащавых и глупых, что я не дочитала ни один.
— А «Сид» вам понравился?
— Откровенно говоря, не хочу показаться невежественной в литературе, но нет. Не понравился. Все как-то по-детски наигранно. Персонажи просты, но в то же время их страсти гиперболизированы. Из мухи не стоит делать слона. А там конфликт раздут.
— Не хотелось бы читать вам лекцию, — улыбнулся Шарль, — но «Сид» в свое время произвел фурор. Его ставили многие театры Парижа бесчисленное количество раз. Людям понравился главный герой. Он отвечал всем запросам того общества. Но «Сид» не лучшая пьеса Корнеля. Прочтите «Горация». Хотя действие происходит в древнем Риме, она и по сей день не теряет своей актуальности. Прочтите, не пожалеете. А еще лучше, давайте сходим на эту пьесу. В каком-нибудь из многочисленных театров Парижа ее обязательно ставят. Я мог бы купить билеты.
— Не будем забегать вперед, — улыбнулась Жюли.
— А я бы пошла с удовольствием, — вмешалась Натали. — Если найдете билеты, постарайтесь взять не два, а четыре. Мы с мужем тоже пойдем.
— Договорились, — кивнул Шарль.
— А Корнеля вы тоже знаете наизусть? — поинтересовалась Жюли, обрадованная тем, что наконец-то можно перевести разговор на другую тему.
— Кое-что, — пожал плечами Шарль. — Но не многое. Я не хотел бы превратить вечер в литературное обозрение прошлых веков.
— Но откуда у вас такие знания? Вы же, кажется, не учились в гуманитарном вузе или я ошибаюсь? — Натали жеманно положила ногу на ногу.
— Не учился, — подтвердил он. — Но так уж получилось, что с детства любил читать. Во многом разобрался сам. Но мои знания фрагментарны, нечетки, поскольку я получал их бессистемно.
Жюли надоели эти ученые разговоры, и она наклонилась к Боту, который, навострив уши, принюхивался, выискивая в воздухе незнакомые ароматы. Вероятно, пес пытался запомнить их, потому что его морда выражала самое сильное напряжение, на какое только способна собака. Хозяйка стала гладить своего питомца. Бот блаженствовал под любящей нежной рукой, в одно мгновение забыв прежнее занятие.
Булонский лес засыпал. Уже не слышно было ни пения птиц, ни робкого волнения ветвей. Деревья дремали. И ни шороха, ни звука кругом. Поддавшись чарам этого сонного царства, Жюли тоже закрыла глаза. Пальцы ее скользили по гладкой шерсти пса, мягкой и теплой.
Вдруг где-то рядом послышались голоса. Или скорее шепот.
— Волос ее коснулась диадема
По праву или нет — не нам судить.
— Не нам? Тогда кому же, мне ответь.
Ведь я жила одною лишь мечтою
О нем — о короле. И что теперь?
Он в жены взял другую.
— Поздно, поздно.
Они женаты целый час и вспять
Не повернешь ты время.
— Разбито сердце.
— Но душа цела. Забудь
И выйди замуж за другого.
— Как можно! Мой король.
О, Оберон, предатель гнусный,
Нет, я отомщу.
— Куда же ты, постой, о Розалинда,
Не стоит он того, остановись!
Жюли открыла глаза. Все стихло. Только справа от беседки хрустнула ветка под чьей-то неосторожной ногой. Бот все так же спал и ничего, казалось, не слышал. По крайней мере не подал виду. Жюли медленно подняла глаза и посмотрела на Шарля и Натали. Уф! Те спокойно беседовали и даже не думали превращаться в эльфов и фей. Значит, показалось. Это от усталости.
— Мы совсем позабыли о нашей больной, — заметив немного растерянный взгляд Жюли, сказал Шарль. — Вы следили за разговором?
— Честно говоря, нет, — рассеянно пролепетала Жюли. Взгляд ее ищуще скользил по ветвям сирени.
Шарль обернулся.
— Вы кого-то увидели? — серьезно спросил он.
— Птицу, — кивнула Жюли. — Похожа на воробья, но гораздо больше. Ветка едва ее выдержала. Так о чем вы говорили?
— Обсуждаем историю Парижа. Продолжим эту тему или выберем другую?
— Нет-нет, не стоит, продолжайте, — Жюли снова склонилась к собаке. — Я где-то читала, что город разрастался по кругу, а центром был остров Сите.
— Да, вы правы, — подхватил Шарль.
Натали тоже вставила свои комментарии. Жюли понимала поведение Шарля. Он видел, что она не расположена к беседам, и всеми способами старался принять удар на себя. Разговорчивая Натали могла обсуждать что угодно и сколько угодно, даже если понятия не имела о предмете диспута. Ей было абсолютно все равно, главное — общение с людьми.
И вдруг опять…
— Мне месть внушила изощренность мысли,
Хрустальной диадеме не сверкать
На волосах ее. Они узнают,
Как страшен Розалинды гнев.
— Опомнись, ведь твоя любовь
Была обречена, ты знала это.
— И слышать не хочу! Она ответит,
Вдохнув прекрасной розы аромат.
— Что ты задумала?
— Она умрет. Едва лишь
За темной тучей скроется луна,
Я подарю букет свой королеве,
И аромат цветов убьет ее!
— Одумайся! Титания невинна
Перед тобой. Ведь не она, а он
Задумал сочетаться браком.
— Мне все одно: сопернице — погибель!
Жюли в ужасе закрыла уши ладонями.
