Стелла Бэгуэлл - Прежде, чем вернется прошлое
— Приятно слышать. Тебе досталось за эти дни, — положив ногу на ногу, Роуз задумчиво посмотрела на Эмили. — Итак, расскажи мне, что происходит. Купер все еще у тебя?
Эмили вздохнула. Она была не в настроении обсуждать приезд Купера.
— Сегодня он поехал в город разузнать о жидком корме для скота.
Роуз одобрительно кивнула.
— Это не будет лишним, ведь у тебя никогда не было достаточно пастбищ.
Эмили знала, что мачеха права. Уставившись в свою чашку, она произнесла:
— Отец не спрашивал меня о Купере. Разве ты не сказала ему, что Купер вернулся?
— Сказала. Подозреваю, он считает, что Купер здесь надолго не задержится и его присутствие ничего не изменит.
— Надеюсь, он прав. Надеюсь, Купер на моем ранчо действительно явление преходящее, хоть он и продолжает утверждать обратное.
— Ты думаешь, он на самом деле собирается остаться?
Эмили прикрыла глаза и глубоко вздохнула.
— В душе я уверена, что нет. Скоро вся прелесть сельской жизни наскучит ему, и он отправится в дорогу. Лично я жду этого с нетерпением.
— Почему? Он приставал к тебе?
Широко распахнув глаза, Эмили уставилась на Роуз.
— В каком смысле?
— В прямом.
Эмили скривилась.
— Почему ты спрашиваешь?
Роуз нежно улыбнулась дочери.
— Он был увлечен тобой когда-то.
Купер действительно был когда-то увлечен мною, мысленно согласилась Эмили. Но это было всего лишь физическое влечение.
— Мамочка, это было так давно и теперь уже не имеет никакого значения.
— Может быть, для тебя. Но Купер мог и не забыть.
— Мама! Это… просто не верится, что ты так думаешь!
— Что в этом удивительного? — настаивала Роуз. — Ты все еще молодая красивая женщина. И по какой-то неведомой причине Купер так и не женился.
— Не из-за меня же!
— Откуда ты знаешь? Ты спрашивала его?
Эмили чуть не задохнулась.
— Разумеется, нет! Ну… я спрашивала, женился ли он. Но только потому… что мне было любопытно. Все знают, я все еще в трауре по мужу.
Вздохнув, Роуз сделала еще один глоток кофе.
— Ты в трауре, дорогая?
Эмили уставилась на Роуз так, словно та утратила все нравственные принципы.
— Мама! Что на тебя нашло? Ты считаешь, я желала смерти Кеннета?
Видя, как оскорбилась Эмили, Роуз соскользнула со своего стула и обняла ее за плечи.
— Милая, успокойся. Я ничего такого не думаю. Но хочу откровенно поговорить с тобой, потому что, думаю, тебе это сейчас нужно.
— Откровенно поговорить со мной? О чем?
— О тебе. С годами я поняла, что никогда по-настоящему не интересовалась твоим замужеством с Кеннетом.
— Это правда, ты никогда не вмешивалась.
Роуз покачала головой.
— Да, потому что я знала, ты не была счастлива. По крайней мере, не так счастлива, как мы с твоим отцом.
Эмили опустила глаза.
— Не каждой паре суждено испытать такое счастье.
— Не каждой, — подтвердила Роуз. — И я знаю, что смерть Кеннета потрясла тебя, знаю, что ты многое отдала бы, чтобы того несчастного случая никогда не было. Но это не то опустошение, которое испытывает женщина, теряя родственную душу.
— Но Кеннет…
— Не был тебе родственной душой, — закончила за нее Роуз.
Эмили открыла рот для дальнейших протестов, но вскоре в смирении опустила плечи.
— Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя более виноватой, чем сейчас?
Роуз поставила кружку Эмили на стол и взяла руки падчерицы в свои.
— Ну вот, мы подошли к тому, о чем я хотела поговорить с тобой.
Эмили беспомощно посмотрела на нее.
— На протяжении многих лет ты тянешь за собой шлейф вины. Пора отбросить его.
— Вины? Я не…
Покачав головой, Роуз улыбнулась.
— Эмили, помнишь то время, когда мы с твоим отцом впервые встретились? Тебе было тринадцать, и ты с настороженностью относилась ко мне до тех пор, пока не узнала, что я, как и ты, лишилась своей матери.
Эмили кивнула.
— Это было двадцать три года назад, но я помню все, словно это было вчера.
Они с отцом перебрались сюда с востока Техаса, когда ей было семь и она только-только потеряла свою родную мать.
— Тогда ты сказала, что мы родственные души, — продолжала Роуз. — Думаю, мы ими и остались. Поэтому я знаю, что ты чувствуешь. Ты всегда считала, что разочаровала Кеннета, что ты недостаточно любила его, что по твоей вине у вас не было детей. А теперь, подозреваю, ты винишь себя в его смерти.
— Как сказал Купер, я не должна была позволять ему садиться на ту лошадь. Но я… — пробормотала Эмили, — я не желала быть для Кеннета нянькой. Я не могла следить за ним каждую минуту, словно он малое дитя.
Роуз похлопала Эмили по руке и заняла свое место за столом.
— Вот теперь ты говоришь, как разумная женщина.
— Не знаю, разумная я или нет, но я не позволю Куперу унижать меня ни по поводу смерти Кеннета, ни по какому другому поводу.
На лице Роуз вновь появилось задумчивое выражение.
— Ты знаешь, лично мне Купер всегда нравился. Просто я не одобряла то, как он относился к тебе. Он изменился?
— Ни капли. И я мечтаю, чтобы он уехал, мечтаю никогда больше не видеть его, — мрачно ответила Эмили.
— А мне, наоборот, кажется, что он должен остаться. Такого пыла я не видела у тебя уже много лет.
Эмили горько усмехнулась.
— Ты видишь не пыл, а ярость.
— Что бы это ни было, смотреть приятнее, чем на твой опущенный до колен подбородок.
— Мам, я все больше убеждаюсь, что мне надо почаще навещать тебя. Ты так изменилась!
С понимающей улыбкой Роуз встала из-за стола проверить булочки.
— Может быть, ты только начинаешь видеть то, чего раньше не замечала.
— Не знаю, зачем отец купил тебе лошадь, — сказал Купер, наблюдая, как Эмили поглаживает морду новичка. — Другие вещи тебе гораздо нужнее.
Эмили обернулась.
— Может быть, отец предпочел подарить мне то, что я полюблю, а не то, что мне нужно?
Купер сдвинул серую шляпу на затылок и прислонился к верхней перекладине изгороди.
— Похоже, все изменилось здесь гораздо меньше, чем мне показалось вначале.
Эмили отошла от лошади и направилась в сторону Купера. Стоял теплый, солнечный день, один из тех немногих, которые предшествуют окончательному наступлению зимы Небо было лазурно-ясным, а в воздухе витал свежий горьковатый аромат шалфея и можжевельника. Это был день, которым стоило наслаждаться, и она наслаждалась. Несмотря на Купера Данна.
— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась она, заметив, что он тоже снял куртку и до локтей закатал рукава джинсовой рубашки.
