Тара Памми - Черное сердце
— Я попал в плен, когда мне не было и двадцати одного года, — сказал принц. — И не успел познать многих радостей жизни.
Щеки Зохры вспыхнули румянцем.
— То есть ты ни разу не…
Айан нахмурился:
— Двадцать один, а не шестнадцать. Женщины не вились за мной караваном, как за Азизом. Но и мне есть что вспомнить. Первый раз было, когда…
Зохра приложила ладонь к его губам.
— Я не хочу знать, — прошептала она.
Принц убрал ее руку от своего рта.
— Я не до конца понимал, чего был лишен, пока не встретил тебя, принцесса.
Внезапный страх пронизал ее изнутри. Страх желания, которое он спустил с поводка. Страх собственного голода, обуявшего все ее тело. В нерешительности Зохра сделала шаг назад. Грустно улыбнувшись, принц направился к двери. Уже на пороге он повернулся к ней.
— Благодарю тебя за улыбку матери, — тихо сказал он. — Последнее время ей слишком тяжело.
— Было приятно видеть и твою улыбку, принц Айан, — призналась Зохра. — Неудивительно, что королева Фатима так часто ее вспоминает.
— Она вспоминает мою улыбку?
В его голосе было столько надежды, столько жажды узнать больше, что на секунду сердце принцессы остановилось. Сейчас он был похож на того мальчика, о котором так много рассказывала ей его мать.
— Почему ты так удивлен? Королева только о тебе и говорит.
Принц грустно кивнул и снова оперся на закрытую дверь. Опять эта бледность на его лице. Сотни вопросов проносились в голове Зохры.
— Королева знала, что ты жив?
Айан бросил на нее обжигающий взгляд. Повисла абсолютная тишина. Принц стиснул зубы; пальцы его сжались в кулаки.
— Только мой телохранитель, что нашел меня, и мой отец знали, что я жив. Долгие месяцы Халиф бродил по пустыне, не теряя надежды. Хотя, возможно, он просто хотел найти наши тела для предания их земле с почестями.
— Что было дальше? — спросила она.
— Увы, Халиф нашел только меня. — Их взгляды встретились, и Зохра разглядела в глазах принца раздражение. — Вам действительно интересно, принцесса, или вы лишь хотите поддержать разговор?
Зохре не хватало воздуха, грудь словно сковали ледяные цепи. Она уже знала эту историю, но хотела услышать ее из уст самого принца Айана. Может быть, тогда какие-то вопросы найдут разъяснение.
— Думаю, что как жена, — Зохра выдержала паузу, — пусть и фиктивная, я имею право знать биографию мужа. Мне то и дело приходится что-то додумывать, читать между строк. Но я предпочитаю знать правду.
Глаза принца вспыхнули странным огнем.
— Вы что-то додумываете, принцесса?
Не зная, что ответить, Зохра пожала узкими плечами. Тогда принц отвернулся к двери.
— Халиф нашел меня в пустыне через два месяца после нападения, — начал он. Было видно, с каким трудом даются ему слова. — Позже он рассказывал, что я вел себя неадекватно и крайне агрессивно. Узнав, где я, он не стал предпринимать каких-либо действий. Решил лично доложить отцу. Встретившись со мной, отец сразу решил отправить меня в замок посреди Альп, где я прожил счастливым безумцем долгих пять лет.
— Безумцем? — переспросила Зохра.
Принц резко повернулся к ней, словно испугавшись ее голоса.
— Душевнобольным, сумасшедшим, буйнопомешанным. Называй как хочешь.
— Ты помнишь, что было после того, как тебя похитили?
— Хотел бы я это забыть, да разум не дает, — грустно ответил принц. — Воспоминания постоянно возвращаются.
— В ночных кошмарах, — догадалась Зохра.
Айан бросил на нее взгляд удивления, затем печально кивнул.
— И все эти годы королева не знала, что ты жив? И о том, через что ты прошел, она тоже не знала?
Принц отрицательно покачал головой.
Зохру душил холодный страх, сковавший ей горло. Нет, она не хотела слышать эту правду. Но не содержания этой истории боялась принцесса. А своей реакции на то, что случилось с печальным принцем. И все же был вопрос, который она не могла не задать.
— Ты сказал, что сделал это, — Зохра провела невидимую линию между принцем и собой, — ради своих родителей. Но ведь в остальном твое поведение печалит королеву. Так какой же в этом смысл?
Ее вопрос, казалось, шокировал принца. Праведный гнев исказил его рот, в глазах читалась ненависть. Айан решительно направился в ее сторону, но она не сдвинулась с места:
— Будешь учить, как мне вести себя с матерью? — злобно прошипел он.
— Две недели я провела с твоей матерью, — сказала Зохра, стараясь не выказывать испуга. — За это время я поняла, как много скрывает она от твоего отца. Ты знаешь, что она не общалась с ним после твоего… возвращения?
Каждый раз, глядя в глаза королевы Фатимы, видя в них подавленную боль и слезы, Зохра с горечью вспоминала свою маму, как та превратилась в собственную тень после ухода отца. Ложь, пусть и во спасение, бьет больнее, чем самая горькая правда.
— Я знаю, что ты избегаешь ее, — продолжала Зохра. — В лучшем случае говоришь ей два слова. А она старается держаться поодаль, смотрит на тебя со стороны. И думает о том, что же она тебе сделала…
— Думаешь, она все делала правильно? — перебил ее принц.
— Тогда почему тебе не поговорить с ней? Ведь ты даже взгляда ее избегаешь.
«Потому что я не как мой брат», — подумал Айан. А вслух произнес:
— Потому что, когда мать смотрит мне в глаза, она хочет видеть Азиза. Она постоянно ищет во мне что-то от него.
Сколько невыносимой тоски и тревоги было в этих словах… Зохра беспокойно перевела дыхание.
— Королева думала, что все трое мертвы. Она уже смирилась с этим, как вдруг, спустя пять лет, выяснилось, что ты жив.
— Но лишен рассудка.
— Твой отец не имел права ей врать.
Взгляд Айана вспыхнул ярким огнем.
— Отец хотел как лучше. Он просто…
Зохра не дала ему договорить:
— …соврал в интересах страны. Вот что я ненавижу больше всего. — Она не могла продолжать, слишком больная была для нее эта тема. Но все же нет, к ней это не относится! — Ты презираешь свою мать за то, что она ищет в тебе черты старшего сына.
— Думаешь, я презираю ее за то, что не был первенцем? — изумился Айан. — Мой брат был бы золотым принцем, идеальным наследником. Смелый, находчивый, обожающий Дагар. В нем переплелись все качества будущего короля. Зато я не такой. Это он должен был выжить, не я. Вот что думают отец и мать, когда видят меня.
«Так вот она, причина его отчуждения от мира», — догадалась Зохра, и дрожь сотрясла ее тело. Жить, ненавидя самого себя, должно быть, невыносимо.
— Не нам решать, кому умереть, а кому…
Принц схватил жену за щеку. Однако в этой хватке не было злости. Куда более зловещим было выражение его лица. На нем словно была каменная маска.
