Тара Памми - Черное сердце
Каждый раз, когда принц смотрел на отца, это начиналось снова. Вытирая обильные слезы, он пытался что-то сказать, но получалось с трудом.
— О Аллах, — говорил он и снова заливался смехом. — Это похлеще, чем когда Амира готовила… — Принц закашлялся.
— Лукум, — закончила королева-мать. — Амира готовила его в свой двадцать первый день рождения.
Всем сердцем радовался Айан улыбке своей матери. Впервые за столько лет ее лицо не было омрачено воспоминаниями о дочери.
— Она тоже ненавидела все это, — сказал отец, глядя на Зохру с той же редкой улыбкой. — Азиз и Айан еще долго вспоминали ей этот лукум.
— Королева Фатима, — обратилась Зохра к свекрови. Ее звонкий голос едва был слышен на фоне общего смеха. — Кто, вы сказали, должен первым отведать десерт?
Через смех Айан отмахивался руками:
— Не-е-ет.
— Твой муж, принцесса Зохра, — ответила королева уже без улыбки.
Зохра залезла в чашу серебряной ложкой и отломила кусочек обугленной халвы.
— Традиции, несомненно, нужно чтить, не так ли? — обратилась она к собравшимся.
Возгласы одобрения и смех раздавались из всех углов огромного зала.
— Вы правы, как никогда, — заключил король-отец, не сдерживая хохот.
Понимая, что попался, Айан поднял глаза на Зохру и послушно открыл рот. Взор ее красивых карих глаз сиял победой.
С невероятной легкостью в груди принц подошел к покоям Зохры. Привкус горелой морковки и пережаренных фисташек все еще ощущался у него во рту. Айан закрыл за собой высокие двери. И остался наедине с молодой женой.
Опершись на дверь, принц с восторгом смотрел на нее. Как странно, что все эти дни он старался избегать общения с ней. Подпоясанная усыпанным драгоценными камнями поясом, в ярком медно-желтом халате из восточного шелка, идеально подчеркивающем стройность ее ног; узкие рукава облегают худые руки, в свете люстр блестят и играют всеми цветами причудливой формы бриллиантовые браслеты на запястьях. Грудь накрыта шелком, словно руками любовника. Зохра слишком женственна, чтобы не околдовывать. В данный момент она вынимала из прически жемчужины. Чувствуя себя подростком, впервые увидевшим женскую красоту, принц потряс головой.
— Тебе нужна помощь? — спросил он.
Зохра обернулась.
— Разве ты не вдоволь посмеялся надо мной, принц Айан?
Он подошел к ней и взял ее руки в свои. Казалось, что искры посыпались в тот момент из его пальцев. В воздухе повисло напряжение. Принцесса высвободила руки и отошла в сторону.
— Зачем ты пришел? — спросила она, вновь запуская пальцы в волосы.
— Хотел убедиться, что ты не расстроилась.
— Я не расстроилась. — Борясь с замком на ожерелье, она посмотрела на него. — Хотя и не хочется прослыть посмешищем дагарского дворца.
— Я издам закон, предусматривающий строжайшее наказание всем, кто осмелится над тобой смеяться, — сказал принц, удивляясь собственным словам.
— Этот закон будет распространяться на короля и коронованного принца? — ухмыльнулась Зохра. — Потому что вы смеялись громче всех. — Она смотрела на мужа глазами полными удивления и любопытства, словно не веря в происходящее. — Этот смех до сих пор звучит у меня в ушах.
Принцесса опустилась на диван, подогнув под себя ноги. Закатав рукав халата, она понюхала его и скорчила рожицу.
Айан снова не мог сдерживать смех.
— Смейся сколько влезет, — обиделась Зохра.
— Видела бы ты лицо моей матери, когда ставила эту чашу на стол. Старинная, ручной работы, украшенная редкими бриллиантами. А внутри… — Принц рассмеялся.
Зохра наигранно застонала:
— Все было не так ужасно.
Айан сел на диван, все еще смеясь над выражением лица своей матери и немым изумлением отца:
— Твоя халва была черного цвета и пахла порохом.
Зохра была готова дать ему пощечину, если бы ее саму не разобрал смех. Едва сдерживаясь, она спросила:
— Ты видел размер дворцовой кухни? Как можно приготовить десерт на сто человек? К тому же я не рассчитывала, что меня вообще заставят готовить.
— Даже моя мать улыбнулась, — сказал принц.
Рассмеявшись, Зохра встала с дивана и закрыла лицо руками.
— Думаю, это войдет в историю семьи аль-Шариф. «Принцесса Зохра и ее сгоревшая халва».
— Как будто это первое унижение, через которое мне пришлось пройти, — заметила принцесса. — Взять хотя бы ритуал, согласно которому я должна провести с тобой ночь в пустыне.
Холод пронизал Айана при этих словах. В ту ночь, когда произошло нападение в пустыне, он потерял все. Нет, в пустыню он уже не вернется.
— Этого не будет, — объявил принц.
Зохра удивилась, увидев тень на его лице. Что она такого сказала? Встав с дивана, она продолжила выкладывать на столик драгоценности из вычурной прически.
— Может, хватит? — прозвучал голос принца ближе, чем она ожидала.
— Мне нужно…
Внезапно пальцы Айана коснулись ее головы. Зохра затаила дыхание. Их общий смех снял напряжение, сменив его на что-то другое. По телу побежали мурашки, когда он принялся умело вытаскивать украшения из ее прически. Зохра выпрямилась, как струна. Выпрямилась настолько, что изогнулась назад. Тепло его тела ласково обволакивало сзади.
Закрыв глаза, она набрала в грудь воздуха. Как ей провести с ним все эти годы, если одно его прикосновение вызывало в ней столько эмоций?
Зохра была готова отстраниться, но руки мужа легли ей на плечи. Он притянул ее к себе. Сердце в груди принцессы билось так сильно, что отдавалось в ушах. Кожа покрылась мурашками от неожиданных ощущений. Нежно вздохнув, она повернулась к нему…
Как вдруг все закончилось.
— Прошу меня простить, принцесса. — Айан опустил руки и сделал шаг назад. Румянец сошел с его четко очерченных скул. — Мне не стоило этого делать.
Так же опустив руки вдоль тела, принцесса нахмурилась. Его красивые глаза были мрачны, как никогда раньше.
— Тогда что это было? — спросила она.
— Ты познала мужские прикосновения. Знаешь, что такое мужской голод. Так вот представь, как сильно ты искушаешь меня. Притом что я шесть лет не был с женщиной.
Последние слова он произнес тихо, будто самому себе. Но и Зохра почти не слышала их. То, что он сказал до этого, обрушилось на нее с силой урагана. Итак, она искушала его, не имея о том представления.
— Шесть лет? — повторила Зохра после того, как взвесила услышанное.
Глаза принца потухли, как догоревший костер. Огня которого, впрочем, хватило, чтобы каждый мускул ее тела все еще был в напряжении. Неудивительно, что ее так тянуло к нему. Ничего странного, что воздух накалялся вокруг, когда они встречались взглядами.
