Кэтрин Спэнсер - Сквозь огонь
Дарио снял очки, подошел к буфету и достал графин.
— Я не пользовался яхтой много месяцев, — пояснил он, наливая еще один бокал аперитива. — Вот и припомнил, что нужно поручить кому-нибудь хорошенько осмотреть ее.
Мейва поверила его словам не больше, чем утверждению, что луна сделана из сыра, но Дарио всем своим видом подчеркивал, что тема закрыта.
Пока, может быть. Но это ненадолго.
Следующие несколько дней прошли спокойно. Слишком спокойно. Всегда внимательный и благожелательный, когда они были вместе, что случалось не очень часто, Дарио ловко уклонялся от ее попыток выведать детали их общего прошлого.
Зато в отношении своего собственного прошлого и жизни семьи Костанцо он не был так сдержан. Дарио рассказал Мейве, что его родители придавали большое значение образованию, и дети не разочаровали их. Он получил степень в высшей бизнес-школе Гарварда, его неугомонная сестра стала бакалавром истории искусств в Сорбонне. А если этого было недостаточно, его зять являлся выпускником лондонской Школы экономики.
«Неудивительно, что его мать враждебно относится ко мне», — подумала Мейва, услышав это. Диплом продавца, полученный в местном колледже, которым может похвастаться любая домохозяйка, не вписывается в этот блестящий ряд. «Может быть, Дарио пришел к такому же выводу и решил, что совершил ошибку, женившись на мне?» — спрашивала она себя.
И почему он больше не целует ее так, как поцеловал в первый вечер?
Самое большее, что Дарио позволял себе, — это целомудренные поцелуи в щечку, когда он желал ей спокойной ночи. Остальное время муж держался на расстоянии и физически, и эмоционально. Время от времени Мейве казалось, что она видит приглушенный блеск желания, тлеющий в его глазах, когда они ужинали при свечах, сидя друг напротив друга, но Дарио всегда удавалось скрыть это, как только он замечал, что жена наблюдает за ним.
Если муж отсутствовал, Мейва жила по уже сложившемуся обыденному режиму — просто, чтобы скоротать время. Она поздно просыпалась, завтракала у себя в комнате, плавала в бассейне или загорала на террасе, раскладывала пасьянс, листала журналы, ожидая его к обеду.
Во второй половине дня Мейва дремала пару часов, плавала или слонялась без дела. В четыре подавали чай в тоненьких фарфоровых чашечках, таких прозрачных, что просвечивало клеймо на обратной стороне донышка. К чаю подавали бисквитные пирожные с подслащенной манной крупой, приготовленные поваром по старинному местному рецепту специально для нее, потому что как-то она восхитилась их вкусом.
Мейву не устраивала такая жизнь, однако женщина не могла не признать, что еда безупречна. Честно говоря, она была умопомрачительно вкусной: свежие морепродукты, каперсы, различные соусы и салаты, паста, обилие экзотических фруктов и замечательный десерт с медом и миндалем. Благодаря всему этому Мейва набрала все килограммы, которые потеряла после аварии, и даже немного сверху. А Дарио оставался таким же стройным, что было еще одной загадкой для нее.
Как только сгущались сумерки, Мейва начинала приводить себя в порядок к предстоящему вечеру. Молодую женщину охватывали предвкушение и страх. Вернется ли к ней сегодня память, и она наконец поймет, почему иногда ее пронзает такое острое чувство потери, что она ощущает боль в животе?
Но память не возвращалась, и Мейва ложилась в постель в половине одиннадцатого или в одиннадцать часов — в зависимости от того, насколько сильно она уставала. Неужели ей всегда придется искать спасения во сне от демонов, преследующих ее целыми днями?
Вопросы. Только вопросы. И ни одного ответа.
Кроме того, что он обедал и ужинал с ней, Дарио проводил большую часть времени, беседуя по телефону или сидя за компьютером в своем кабинете. Он следил, как идут дела в главном офисе его компании, и советовался с членами своей семьи относительно бизнеса. По крайней мере, Мейва так думала. Каждый день в одно и то же время Дарио уходил из дому на час. Она не знала, где пропадает муж, и была уверена, что он вряд ли позовет ее с собой.
Правда, Мейва никогда не оставалась одна. Персонал проявлял к ней повышенное внимание. Единственное, что удавалось делать самостоятельно, — посещать туалет.
В конце концов Мейва, которая была сыта этим по горло, дала мужу отпор за обедом. Тем более что представился хороший повод.
— Я должен улететь завтра, — сообщил Дарио, готовя им кампари с содовой.
— Ты собираешься в Милан? — спросила она.
Ее сердце екнуло. Появилась возможность улизнуть отсюда. Возможность побыть среди людей, которые не смотрят на тебя так, будто ты немного не в себе. Мейва уже предвкушала, как посетит салон красоты вместо того, чтобы обкусывать ногти маникюрными ножничками. Вот оно, счастье!
— Господи, я еду с тобой!
— Нет, — решительно ответил он. — Там слишком беспокойно, а тебе нельзя тревожиться.
— Но у нас же пентхаус в городе.
— А здесь целый дом. И меня не будет всего пару дней. Я должен провести несколько важных встреч и не хочу отвлекаться. Иначе во время переговоров я буду волноваться по поводу твоего самочувствия.
Раздраженная его приказным тоном, Мейва поинтересовалась:
— А что, по-твоему, я должна делать, пока ты отсутствуешь? Мне совершенно нечем заняться.
— Расслабься и набирайся сил.
— Я только и делаю, что расслабляюсь и набираюсь сил в течение последних нескольких недель, не говоря уже о том, что я пролежала месяц в коме и, честно говоря, немного устала от всего этого. Я топчусь на месте вместо того, чтобы вернуться к нормальной жизни.
Дарио пожал плечами:
— У тебя уже все нормально. Ты вернулась домой к своему мужу. Разве этого не достаточно на данный момент?
— Нет. Мне чего-то не хватает.
— Если ты имеешь в виду супружеские отношения, то я не могу себе представить, как это возможно, поскольку ты не помнишь даже, как мы поженились.
На самом деле это было не совсем так. Возможно, Мейва не помнила, как вышла замуж за Дарио, но она с каждым днем все лучше понимала, почему так поступила. От его улыбки у нее подкашивались ноги. Его голос эхом откликался в ее душе. А когда он прикасался к ней — намеренно или нет, — все внутри превращалось в потоки раскаленной лавы.
Причем это было нечто большее, чем простое сексуальное влечение. За прекрасной внешностью Мейва увидела ум, целеустремленность и порядочность. Любого мужчину оскорбило бы то, что его не помнит собственная жена. Однако Дарио продолжал относиться к Мейве с огромным уважением, не требуя от нее ничего.
Неправильно истолковав ее слова, Дарио заметил:
