Энн Вулф - Я буду рядом
Гермия бросила на Констанса злой взгляд, но тот даже не обратил на него внимания. Любезно улыбнувшись Пойту, Констанс протянул ему мешок.
— Надевайте парашют, мистер Капер… Не задерживайте нас.
В голубых глазах Пойта светился неподдельный ужас. Гермия и до этого не представляла себе свой прыжок, но теперь, глядя в расширенные, как у перепуганной мыши, глаза Пойта, она сознавала, что и сама не готова прыгнуть. В глубине души все еще теплилась надежда: что, если их странные пилоты все-таки справятся с ситуацией, и в прыжке не будет необходимости…
Констанс словно прочитал ее мысли и покачал головой.
— Гермия, боюсь, тебе придется прыгать прямо сейчас. А мы с мистером Капером догоним тебя чуть позже…
— Я не прыгну… — обессиленно простонал Поит.
— А я не стану прыгать без Пойта, — решительно заявила Гермия.
— Черт! — Констанс разозлился не на шутку. — Вы как маленькие дети! Самолет падает, его бросает в разные стороны, как какую-то жестянку, пилот и его помощник заперлись в своей кабине и не подают ни малейших признаков жизни! А вы устраиваете здесь детский сад! А ну, прыгай! — Он распахнул люк, через который в салон тут же ворвался свежий холодный воздух. — Прыгай! — еще раз крикнул он, показывая пальцем в зловещую бездну, разверзшуюся в проеме люке.
Гермия с ужасом заглянула в бело-голубую бездну. Потом перевела взгляд на оторопевшего Пойта, потом на Констанса и опять впилась взглядом в бездну.
— Я… я… не полечу, то есть… не прыгну, — пробормотала она. — Я подожду Пойта…
— Что за детство! — Констанс стукнул кулаком по стенке. — Время-то не ждет!
И снова, словно в подтверждение слов Констанса, самолет вздрогнул. Но на этот раз Гермию не отшвырнуло к стене — Констанс оказался предусмотрительнее и успел толкнуть ее прямо в открытый люк. Последним, что увидела Гермия в салоне самолета, было удивленно-испуганное лицо Пойта, на котором ужасно глупо выглядел открытый рот. А дальше было небо…
Гермия летела, пронзая своим хрупким телом голубой хрусталь и чувствовала, что с каждой секундой все сильнее и сильнее увязает в бездонной пучине страха. Сердце колотилось так сильно, что она так и не смогла услышать истинной тишины — тишины неба… Впрочем, людям, которые прыгают с парашютом впервые, а уж тем более при таких странных обстоятельствах, совсем не до звуков и уж, тем более, не до тишины.
Она летела и до сих пор не чувствовала, открылся ли над ней ее спаситель — парашют, который должен был удержать ее в голубом хрустальном куполе ровно настолько, чтобы она не успела разбиться. Мозг кололи, обжигали, разрывали мысли: откроется или не откроется? И если откроется, не приземлится ли она в океан? А если приземлится, что же будет тогда? И еще… Констанс и Поит… удастся ли им спастись?
Наконец Гермия почувствовала толчок. Подняв глаза, она убедилась в том, что парашют все-таки раскрылся. Но рассматривать то, что простиралось под ней, под бескрайним океаном неба, по-прежнему не хотелось. Гермия плотно-плотно зажмурила глаза и постаралась абстрагироваться от полета. Гораздо проще было думать, что летит вовсе не она, а кто-то другой, облеченный в ее тело…
Если бы только остаться живой… Если бы только остаться… Внезапно Гермия почувствовала, как ее голова куда-то уплывает, а страх исчезает в море приятного, но странного спокойствия. Неужели ей все-таки удалось представить, что летит вовсе не она? Или это ее сердце остановилось от страха? Через несколько секунд Гермия с ужасом поняла, что ее нет. Просто нет… И провалилась в бездну, может быть, еще более страшную, чем та, что она видела в люке самолета…
4
— Гермия! Герми!
До боли знакомый взволнованный мужской голос заставил ее открыть глаза. Надо сказать, это простое действие требовало больших усилий. Гермия все еще не понимала, где она: в аду, в раю или по-прежнему подвешена между небом и землей. Собственное тело казалось ей каким-то невесомым. Она почти не чувствовала ног и рук…
Над ней склонилось испуганное лицо Констанса. Увидев, что девушка открыла глаза, он просветлел.
— Ну, слава богу! — улыбнулся он Гермии. — А я уже начал бояться за твою жизнь…
У кошки девять жизней, — буркнула Гермия, пытаясь оторвать от земли ноющую спину. — Ты лучше объясни, что случилось и где мы находимся…
Она огляделась по сторонам. С неба на нее пялился огромный золотистый глаз солнца. На земле ее окружала экзотическая, но вовсе не буйная растительность. Парочка деревьев с высохшими листьями да несколько жидких пучков кустарников. Гермия вопросительно посмотрела на Констанса.
— Что случилось? — пожал он плечами. — Кто бы мне ответил на этот вопрос… Я вытолкнул тебя из самолета, а Поит продолжал ломаться, как невеста на выданье… Я собрался сам натянуть на него парашют, но тут кто-то толкнул меня, и я упал в люк…
— Поит?
— Нет, не Поит. Во-первых, Поит стоял передо мной, и я отлично видел, что он делает, а во-вторых, ты уж меня прости, но твой Пойти-Войти в тот момент мог только дрожать и бормотать, что он не станет прыгать…
Гермия приподнялась на локте и даже не почувствовала боли. Сейчас ее занимал гораздо более важный вопрос. Она пристально посмотрела на Констанса и спросила:
— Ты хочешь сказать, что Поит остался в самолете?
— Не знаю, Герми… Может быть, его вытолкнули так же, как меня. А может, и нет. В общем, все это очень и очень странно. Кроме нас в самолете находились только пилот и его помощник. Не знаю, что у них там произошло, но подозреваю, что меня вытолкнул именно пилот.
— Почему же тогда он не открывал кабину?
Сложный вопрос… Может, произошла поломка и они делали все возможное, чтобы спасти самолет. Тогда им было просто не до нас. Правда, в этом случае они обязаны были предупредить нас… Вся эта история, конечно же, очень странная.
— Да наплевать мне на странности! — вспылила Гермия. — В этом проклятом самолете остался мой жених!
Жених? Так значит, они еще не женаты… Нехорошо, конечно, так думать, но, может быть, и не так уж плохо, что Пойти-Войти остался в самолете… Разумеется, Констанс не хочет, чтобы с Пойти-Войти случилась серьезная неприятность, но отсутствие этого голубоглазого мямли ему очень даже на руку…
— Слушай, Герми… Думаю, что с твоим женихом ничего не случилось…
— Тебе легко говорить! Ты здесь, а он… — На глаза Гермии навернулись слезы.
Констанс тотчас же пожалел о мыслях, посетивших его минуту назад. Неужели она действительно любит этого Пойта? И что только она могла в нем найти?
