Кристин Пачеко - Озаренные светом Рождества
Прибежав к себе в комнату, женщина достала из шкафа подушку и стеганое одеяло. Прижав их к себе наподобие щита, помедлила в нерешительности, вспомнив мерцающий огонек, вспыхнувший в глубине его глаз.
Ей опять сделалось страшно.
Ну нет, теперь она уж не такая дура. Не поддастся соблазну. Однажды ей нанесли сердечную рану, и она знает, как тяжело пережить это, как долго длится невыносимая боль.
А между тем какая-то потаенная часть существа тихо, но настойчиво подталкивала ее изведать то, чего еще ей не доводилось испытать.
Но нет, сердце помнит боль дольше, чем мимолетное наслаждение.
Между тем холод начинал пробирать не на шутку, безжалостно заползал в рукава толстого халата, за шиворот, леденил спину. Мэган скрючилась и обхватила себя руками, пытаясь удержать тепло. И тогда решилась окончательно. Нет, она не желает провести всю ночь без сна, стуча зубами.
Лучше рискнуть и повёрить Кайлу, чем насмерть закоченеть.
Захлопнув дверцу шкафа, Мэган проворно сбежала по ступенькам. Она нашла молодого человека в гостиной. Тот явно расположился здесь как дома. Расстелил на ковре простыню «их простыню», подумала Мэган, вбил подушку и теперь со спокойной уверенностью ожидал ее возле импровизированной постели.
На секунду ей почудилось, будто в комнате не хватает воздуха.
В замешательстве Мэган поспешно погасила фонарик, уронив при этом подушку. Но теперь в комнате горела лишь одна керосиновая лампа, и ее слабое мерцание придавало окружающей обстановке чересчур интимный вид.
Покуда она старалась усовершенствовать им— импровизированное ложе, ее ночной гость деловито подбрасывал дрова в камин. Рыжие языки пламени плясали по потолку, отсвечивали в темных с каштановым отливом волосах молодого человека.
В комнату неторопливо вошел Снежок и грузно улегся у огня. Смешно возясь и сопя, поудобнее устроился и затих.
— Ну вот, теперь вы не замерзнете, — сказал Кайл, водрузив на место защитную решетку.
Мэган невольно подумала, что для этого будет достаточно одного лишь его присутствия.
Волнуясь, она нервно скрестила руки на груди. Молодой человек улегся и до пояса натянул одеяло. Как завороженная, следила Мэган за игрой перекатывающихся под кожей крепких, тугих мускулов.
— Я не кусаюсь, — проговорил он с оттенком усмешки. Теперь он полулежал на боку, лицом к ней, подпирая рукой голову. — Разве что сами попросите.
Мэган вся сжалась.
— Я пошутил, Мэган.
— Я знаю, — соврала она.
— Расслабьтесь, — спокойно и настойчиво произнес он.
Она собралась было оставить на себе халат, но не захотела обнаруживать свою трусость.
Трясущимися пальцам и она возилась с поясом — проклятый узел не поддавался.
Кайл продолжал наблюдать за ней, вместо того чтобы тактично отвернуться и притвориться спящим, позволив ей без помех раздеться. Наконец узел был развязан, и халат распахнулся.
Под ним открылась ночная рубашка старомодного покроя, рукава доходили до локтя, а подол — до самых пят. И тем не менее Мэган парализовало волнующее ощущение собственной наготы.
От холодного воздуха соски грудей затвердели. По крайней мере женщина уверяла себя, что причиной тому — холод, а не устремленный на нее пристальный взгляд незнакомца.
Кайл сел и приглашающим жестом протянул ей руку. Видя, в каком она состоянии, он, как истинный джентльмен, решил ей помочь. Мэган, как зачарованная, приняла помощь.
Несколько секунд, наполненных биением сердца, она просто сидела рядом с ним.
Хрустнули дрова в камине. Мэган вскинулась как ошпаренная.
Кайл удивленно поднял брови.
Подавив судорожный спазм в горле, она опять села, стараясь держаться от него на безопасном расстоянии. Впрочем, бывает ли безопасное расстояние при неминуемой угрозе?
Наконец она легла, повернувшись к нему спиной.
— Спокойной ночи, — донесся до него трепетный, приглушенный голос.
Интересно, этот сдавленный полусмешок с его стороны действительно прозвучал или ей почудилось?
— Мэган?
— Угу? — откликнулась она, притворно зевая.
— Двигайтесь ближе.
У нее замерло сердце.
— На расстоянии пяти футов вы все равно не согреетесь.
Какое-то время она боролась с собой. Но нет, так и не придвинулась. Зато придвинулся он. А что оставалось делать?
Большое, твердое тело уютно прижалось к ней. Колени уткнулись под ее коленки, а рукой он обнял ее поперек туловища и немного подтянул к себе. Мэган сделала глубокий вдох, стараясь укротить биение сердца.
Ее ягодицы терлись о жесткую, шершавую поверхность мужских джинсов, ноги от бедра до колена прижимались к каменной твердыне мускулов. Но что беспокоило ее больше всего, так это его рука.
Ладонь Кайла покоилась на ее талии. Казалось, еще немного — и он коснется груди.
Оставалось совсем чуть-чуть…
В голову закралась предательская мысль. Что, если наплевать на все предостережения рассудка и самой устремиться навстречу опасности, самой броситься в его объятия! Изо всех сил прикусив губу, Мэган подавила готовый вырваться непроизвольный стон.
Завтра этот человек уедет, а она останется. Ей вовсе не улыбается во второй раз лечить свое разбитое сердце. Слишком плохо поддается оно лечению. Она твердо знала: доверие всегда ведет к обману, а радость кончается разочарованием.
Но тогда почему так хочется поверить в его дурацкое намерение вылечить ее от старой боли, связанной с Рождеством? И почему так захотелось поверить его обещанию вести себя по-джентльменски?
— Доброе утро…
Кайл обернулся. Его прелестная хозяйка выглядела хорошо отдохнувшей. Сам же он провел почти всю ночь без сна. Когда держишь в объятиях красивую спящую женщину, сон превращается в недостижимый, ускользающий мираж.
— Это что, завтрак? — спросила она охрипшим от сна голосом.
Интересно, мелькнула у него мысль, возникает ли в ее голосе тот же надтреснутый тембр, когда она предаться любви? И как бы в этом случае прозвучало его имя, вырываясь из ее уст вместе с прерывистым дыханием?
—Кайл! — произнесла она уже громче, выводя его из задумчивости.
С немалым трудом он заставил себя вернуться с небес на землю.
—Да, завтрак, — подтвердил он.
—Пахнет аппетитно. — Мэган уже облачилась в халат и перехватила талию поясом, туго затянув концы.
Молодой человек испытал сильнейшее желание развязать его, увидеть, как соскальзывает с плеч и падает к ногам тяжелая материя.
Но нет, он дал слово.
Одному Богу известно, как трудно было это слово сдержать — особенно, когда во сне ее круглый зад соблазнительно упирался ему в живот и ниже. Щека Мэган покоилась на его согнутой руке, а волосы веером разметались по его груди. Он лежал неподвижно, подавляя в себе желание, думая о том, что нужно сделать, чтобы очаровательная Мэган заново поверила в Рождество.
