Эмма Радфорд - Пожар любви
Он усмехнулся.
— Думаю, с этим я справлюсь.
Она благодарно улыбнулась ему.
— Как бы там ни было, а новая форма нашим малышам очень к лицу.
— Да уж. — Довольный Дамьен покачался на пятках.
Тут Эме дернул Фредерику за рукав, посмотрел на нее снизу вверх и жалобно спросил:
— Ну что, мы можем ехать домой?
— Сначала мне нужно подписать протокол игры, — с сожалением ответила она и пошла к центральному кругу, где ждали молодой судья и тренер соперника.
Дамьен посмотрел вслед Фредерике, обратил внимание на ее голубые джинсы и бледно-желтую тенниску и велел себе не забыть купить пару спортивных костюмов для тренеров. Желательно попросторнее. Одобрить такие джинсы было невозможно. Они слишком обтягивают ее красивую женственную попку.
— Ну чего уставился?
— Что? — Захваченный врасплох Дамьен посмотрел на мальчика. — Ах… Гм… Я подумал, что твоей маме тоже понадобится тренировочный костюм.
Эме угрюмо посмотрел на Фредерику, потом на Дамьена, после чего стало ясно, что мальчик и мужчина поняли друг друга без слов. С таким же успехом малыш мог бы крикнуть на весь стадион: «Руки прочь от моей мамы!» Дамьен невольно задумался, как маленький ребенок мог прийти к столь правильному и совершенно взрослому выводу, но тут вернулась Фредерика.
— Ну что, поехали? Я есть хочу! — взмолился Эме.
— Конечно, милый. Что ты скажешь, если я закажу на обед пиццу?
Эме сморщил нос.
— Слишком долго ждать. Хочу куриные грудки и жареную картошку.
Фредерика улыбнулась, кивнула, и Эме побежал к машине. Обернувшись к Дамьену, она сказала:
— Кажется, мне не по силам отучить его от привычки к блюдам быстрого приготовления.
— Я вас понимаю, — ответил Дамьен. — Мой племянник тоже ест только то, что ему хочется. В данный момент это макароны с сыром на завтрак, обед и ужин. Его мать достигает компромисса, добавляя к макаронам овощи.
Она закинула голову.
— И сколько лет вашему племяннику?
— Три года. Замечательный малыш. Но ужасно избалованный.
Эме нажал на клаксон. Фредерика быстро повернулась к машине и пробормотала:
— Мне пора.
И только тут Дамьен понял, что надеялся на приглашение на обед. Увы, оно не последовало.
— Конечно.
— Тогда до завтра.
— До завтра? — эхом повторил он.
— Разве вы не слышали? Теперь тренировки будут по вторникам и четвергам.
— Ах да, верно.
— Утром я позвоню представителю лиги.
— Нет, это я беру на себя, — сказал он, прекрасно зная, что Дамьен Берже не сможет расписаться в ведомости, поскольку такого человека не существует в природе. Напротив, у Ди Эй Бержера никаких проблем не возникнет — конечно, если представитель лиги согласится принять во внимание причину, которая заставляет столь важную шишку хранить инкогнито. — После этого он позвонит вам сам.
— Ладно.
Гудок прозвучал снова.
— Ребенок проголодался, — пошутил Дамьен.
Фредерика только кивнула.
— Еще увидимся.
— Можете не сомневаться, — сказал Дамьен, и она трусцой побежала к автомобилю.
Дамьен смотрел вслед машине и ощущал странную тоску. Он сам не знал, о чем тоскует. Просто чувствовал себя как ребенок, которого не позвали на день рождения. Всех позвали, а его нет. Что особенного в этой Фредди Шариве? Почему она оказывает на него такое влияние? По десятибалльной шкале она тянет максимум на семерку. Ну что ж, семерка — счастливое число…
На мгновение Дамьеном овладело уныние, но он быстро справился с собой, поняв, что до их следующей встречи осталось меньше суток.
…Когда Фредерика выводила машину с переполненной автостоянки, по которой взапуски бегали дети, у нее бешено колотилось сердце. Ее реакции были классическими реакциями девочки-подростка. Будь у нее мозги, она ни за что не согласилась бы на предложение Дамьена помогать ей тренировать команду.
Помогать ей? Смешно. В футболе она не смыслит ровным счетом ничего, что и доказала сегодняшняя игра. После такого позора выбора у нее просто не оставалось. Ребятишкам требуется специалист, а Дамьен единственный подходящий для этого человек. Если бы она отвергла его помощь только потому что рядом с ним чувствовала себя девчонкой, сохнущей по своему первому бойфренду, это было бы чистейшим эгоизмом. Кроме того, он вложил в команду большие средства.
Фредерика радовалась бы этому куда больше, если бы не боялась, что их встречи станут регулярными. Это было опасно. Дамьен Берже — опасный человек. Щедрый, неравнодушный, заботливый…
Но опасный. Очень опасный. Преодолеть его чары нелегко. Она едва справилась с желанием пригласить его на обед… И тут послышался голосок Эме. Казалось, мальчик читает ее мысли.
— Тебе нравится этот малый?
У Фредерики упало сердце, но она сумела сдержаться. Потом подняла руку, отрегулировала зеркало заднего вида и увидела Эме, сидевшего сзади и надежно пристегнутого к пассажирскому креслу.
— Месье Берже? — Она слегка пожала плечами. — Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
Эме отвернулся и уставился в окно.
— А мне нет.
— Он тебе не нравится?
— Нет.
— Он очень щедрый и помог команде.
— Угу.
Фредерика съехала на обочину и остановила машину.
— А чем он тебе не нравится?
Мальчик уставился на свои руки. Иногда он был таким печальным, что у Фредерики разрывалось сердце.
— Потому что ему нравишься ты.
— И это тревожит тебя? Почему?
— Когда какому-то мужчине нравилась моя мама, — тихо сказал Эме, — моя другая мама… Она уходила, и я долго ее не видел. Иногда очень долго.
Фредерика поставила машину на тормоз, повернулась и заглянула ему в глаза.
— Эме, — сказала она, — этого больше не будет. Не будет никогда. — Потом протянула руку и промолвила, проглотив комок в горле: — Разве ты не знаешь, как долго я тебя ждала? Задолго до твоего рождения я мечтала, что ты станешь частью моей жизни. Я хочу быть твоей мамой больше всего на свете. Все остальное неважно. — Эме взял ее за руку и улыбнулся так радостно, что у Фредерики выступили слезы на глазах. — Все хорошо? — спросила она.
— Да, — ответил малыш.
Фредерика включила двигатель и поехала дальше.
— А теперь давай купим тебе поесть, — весело сказала она. У нее ныла грудь, которая не могла вместить всю ее любовь к этому чудесному мальчику. Никакой Дамьен Берже, никакой мужчина не может встать между ними. Страх Эме вполне достаточная причина, чтобы держать Дамьена на расстоянии. Эта мысль причиняла боль, но Фредерика старалась не обращать на нее внимания.
