Гвендолин Кэссиди - Захочу – полюблю!
Когда багаж был упакован, Мишель надела черные брюки и светло-бежевую кружевную блузку. Едва она успела причесаться и нанести на лицо легкий макияж, как в дверь позвонили. Это был Дэмьен.
— Прекрасно выглядишь, дорогая, — произнес он и, заметив, что Мишель нахмурилась и собирается что-то возразить, поспешно добавил: — Думаю, нам пора отбросить излишние формальности и перейти на «ты». Вряд ли кому-то покажется естественным, если жених и невеста будут общаться друг с другом, как малознакомые люди.
— Мы и есть малознакомые люди… дорогой, — заставила себя сказать Мишель. — Прости, Дэмьен, но мне трудно привыкнуть к мысли, что теперь я должна обращать к тебе не иначе как «милый».
— «Любимый» тоже подойдет, — пошутил Дэмьен. — Ну а если серьезно, тебе просто нужно немного потренироваться. Ладно, пора в путь, а то опоздаем на самолет.
Дэмьен отнес ее вещи к автомобилю и уложил в багажник рядом с собственными, а затем помог сесть Мишель. Когда они отъехали от дома, молодая женщина спросила:
— А сколько лет твоему отцу?
— Шестьдесят, — ответил Дэмьен, не отрывая взгляд от дороги. — А почему ты спрашиваешь?
— Просто так. — Мишель не желала сознаваться, что в ней внезапно проснулся интерес ко всему, что касается ее «жениха». — Твоя мама, конечно, моложе его?
— Ненамного, всего лишь на несколько лет. Отец, тогда еще двадцатилетний юнец, был отправлен в командировку в Андалусию, где и встретил мою мать, семнадцатилетнюю красавицу, зажигательно танцующую фламенко. Они страстно полюбили друг друга. Однако испанка наотрез отказалась покидать родину, и отец из любви к ней навсегда оставил Англию, хотя до сих пор с трудом переносит местное палящее солнце. Мои родители поженились сорок лет назад и до сих пор живут душа в душу.
Мишель погрустнела. Судя по всему, у Дэмьена замечательные папа и мама, с некоторой печалью подумала она. Совсем не такие, как мои.
— Твои родители знают, что мы приедем?
— Да. Я позвонил им вечером и сказал, чтобы нас ждали к обеду.
Мишель бросила на него удивленный взгляд.
— Вечером? Но ведь ты никак не мог вернуться домой раньше двух ночи!
— Я звонил перед ужином. — Дэмьен довольно улыбнулся. — Я почему-то был уверен, что ты не откажешься помочь.
Так этот тип, оказывается, заранее все просчитал! Мишель вновь разозлилась на Дэмьена.
— Со своими сотрудниками ты обращаешься точно так же? — жестко спросила она.
— Иногда случается, — безо всякого смущения ответил Дэмьен. — Риск — это то, что делает нашу жизнь яркой и насыщенной. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
— И им нравится, когда решения принимаются без учета их мнения?
— По крайней мере, до сих пор никто не жаловался, — ответил Дэмьен.
— К сожалению, ничье везение не безгранично. Кто знает, удастся ли нам сыграть настолько убедительно, чтобы твой отец не заподозрил обмана? Или вдруг я им не понравлюсь?
— Не беспокойся, все пройдет как по маслу. Мои родители полюбят тебя сразу же, как только увидят. Обещаю!
Надеюсь, Дэмьен прав, подумала Мишель, уставясь в окно. С каждой минутой ей становилось все страшнее. А вдруг старший Блейдстоунс разгадает, что к чему, и уличит их во лжи? От одной этой мысли у молодой женщины засосало под ложечкой.
Когда они приехали в аэропорт, Дэмьен оставил машину на платной автостоянке и забрал забронированные билеты. Вскоре объявили посадку.
Мишель впервые летела первым классом. Просторный салон, удобные кожаные сиденья, бар, телевизор — все располагало к приятному и комфортному отдыху. Молодая женщина украдкой поглядела на своего спутника. Дэмьен полулежал в кресле, откинув голову и закрыв глаза. Мишель никак не могла оторвать взгляда от красивого мужественного лица, изучая и любуясь каждой его черточкой. Как жаль, что этот мужчина и в самом деле не мой жених, с легкой грустью думала она.
Впрочем, что толку мечтать о несбыточном, одернула себя Мишель. Когда Дэмьен и я выполним поставленную задачу, наши пути разойдутся, причем навсегда. Скорее всего через год он забудет даже мое имя, и то же самое придется сделать мне.
Но разве можно забыть человека, от одного присутствия которого бросает то в дрожь, то в холод? Забыть его поцелуи, ласки, объятия? Неужели мне вновь суждено влюбиться в мужчину, которому я совершенно безразлична?
Однако стоит ли сокрушаться о несбыточном? Если я и не смогу забыть Дэмьена, то это только моя проблема. Слабость, которую стоит похоронить в самом дальнем уголке сердца, чтобы не потерять хотя бы остатки самоуважения.
Андалусия встретила Мишель потоками ослепительного солнечного света. На небе не было ни единого облачка. Как Дэмьен и говорил, в аэропорту их уже ждал автомобиль. Поскольку машину вел шофер, Блейдстоунс расположился на заднем сиденье, рядом с Мишель.
С каждым оставшимся позади километром молодая женщина все острее ощущала смятение и тревогу. Умом Мишель понимала, что ложь, на которую она согласилась, — во благо. Однако если Дэмьен не выказывал по данному поводу ни малейшего беспокойства, сердце Мишель сжималось от стыда и страха.
— Мне кажется, я не смогу пройти через это, — наконец шепнула она Дэмьену.
— Не волнуйся, шофер не понимает по-английски, — ответил он. — Помни, обратной дороги нет. Поздно менять решения.
— Я и не меняю. Я просто… не могу!
Дэмьен обеспокоено взглянул на спутницу.
— Постарайся пересилить себя, дорогая. Во имя человеколюбия ты должна…
— Ты только и можешь, что рассуждать о человеколюбии! — перебила его Мишель. — Если бы тебе не пришла в голову идиотская мысль придумать себе несуществующую невесту, мне бы сейчас не пришлось мучиться угрызениями совести!
Шофер начал встревожено поглядывать на пассажиров в зеркало заднего вида. Заметив это, Дэмьен обратился к нему по-испански, после чего тот заметно успокоился и вновь сосредоточился на дороге.
— Что ты ему сказал? — полюбопытствовала Мишель.
— Будто моя очаровательная невеста только сейчас узнала, что я забыл купить подарки родителям, и ужасно разозлилась на меня за это. Мишель, ты можешь говорить все, что угодно, но постарайся следить за интонациями голоса при посторонних, — отчитал «возлюбленную» Дэмьен, не забывая старательно улыбаться. Помолчав, он продолжил: — Признаюсь, виноват. Но так как машину времени еще не изобрели, мы все вынуждены мириться с совершенными нами ошибками, и ничего тут уж не поделаешь. И помни, ты согласилась пойти на обман ради умирающего человека, а не ради меня. И я всю жизнь буду благодарен тебе за принесенную жертву.
